e-mail пароль Напомните мне пароль  
 

Куда плывет российская рыба



27.08.2015 Источник: www.zrpress.ru

До 50-х годов отечественное рыболовство носило исключительно прибрежный характер: 40% вылова приходилось на речную и озерную рыбу. В 1950 году СССР вылавливал менее миллиона тонн водных биоресурсов: половина из них приходилась на сельдь, треску, леща, лососевых и китов. Перелом произошел в 1956 году, спустя четыре года после открытия японцами широкомасштабного морского дрифтерного промысла тихоокеанских лососей в Охотском море.

 Перекрыв сетями миграционные пути на камчатские и сахалинские нерестилища, вылавливая 250 тысяч тонн в год, японцы «убили» нерестовые запасы лососей в камчатских и сахалинских реках на двадцать лет вперед. Запасы восстановились только после введения 200-мильных морских районов и зон. Береговые рыболовецкие колхозы и рыбоперерабатывающие заводы частью прекратили свою деятельность, частью перешли на добычу и переработку других видов рыб.
Партия сказала «Надо!»

Чтобы компенсировать последствия дальневосточной лососевой эколого-экономической катастрофы, ЦК КПСС принимает историческое решение о развитии океанического рыболовства. На первом этапе не понадобилось и масштабных инвестиций: кстати пришелся реквизированный у немцев средне- и крупнотоннажный флот, имеющий на борту собственные морозильные мощности: средние рыболовные траулеры рефрижераторы (морозильщики) - СРТР (СРТМ) и большие морозильные траулеры (БМРТ), способные совершать дальние промысловые экспедиции и добывать океаническую рыбу далеко от побережья СССР. Рыбное хозяйство СССР стремительно переходит на индустриальные рельсы. Гонка в Мировой океан напоминает космическую гонку.

Для управления отраслью создается специализированное министерство, которое с 1946 по 1981 годы возглавлял «генеральный конструктор» советского рыбохозяйственного комплекса - легендарный Александр Акимович ИШКОВ. Отраслевой принцип централизованного управления позволил, используя планово-директивные методы, сконцентрировать ресурсы на формировании технического базиса, который обеспечивал возможность интенсивно наращивать объемы вылова и переработки водных биологических ресурсов. К 1986 году вылов рыбы и морепродуктов организациями и предприятиями, входившими в состав Министерства рыбного хозяйства СССР, составил 11 млн  276 тыс. тонн. Это был мировой рекорд. Советский Союз, постоянно уступавший по добыче водных биологических ресурсов только Японии, стал великой рыбной державой.

Лидирующую позицию в рыбохозяйственном комплексе СССР - впрочем, как и сегодня - занимал Дальневосточный бассейн (43-45% от общенационального вылова). Запрыба вылавливала 20-22%, Севрыба - 14-15%. В общей структуре вылова сельдевые виды составляли 15-16%, ставрида - 13-14%, треска - 4-5%, минтай - 1,5-2%, лосось и камбала - по 1,3-1,5%. Для повышения оперативности управления основные фонды были сконцентрированы в специализированных региональных объединениях (Приморрыбпром, Сахалинрыбпром и т.д.). Рыболовецкие колхозы объединили в союзы и ассоциации (Росрыбколхозсоюз, Ассоциация ГКО «Росрыбхоз»). На уровне бассейнов существовали вертикально интегрированные управленческие структуры «Дальрыба», «Севрыба», «Запрыба» и т.д., замыкавшиеся на Министерство рыбного хозяйства. Подразделения снабжения и сбыта функционировали по тому же принципу.

С 1950 по 1960 годы океанический вылов СССР утраивается, с 1960 по 1970 годы - увеличивается еще в 2,4 раза. В массовом ассортименте появляются морской окунь, килька, минтай, скумбрия, мойва, треска, хек, ставрида.

«Рыбы было много, - пишет камчатский исследовать Сергей ВАХРИН. - Так много, что в течение двадцати лет новые экологические катастрофы (но не экономические - так как на производстве плановых объемов рыбопродукции это особо не отразилось, многие рыбаки и рыбообработчики их даже не заметили, не ощутили на себе, не пострадали, наоборот - украсили грудь трудовыми орденами и медалями) происходили с промежутками от двух до пяти лет. В конце пятидесятых годов промысловый флот средних рыболовных траулеров-рефрижераторов (морозильщиков) уничтожает знаменитую Явинскую тресковую и камбальную банку в Охотском море. Потом приходит конец гижигинской сельди. В конце 1960-х годов уничтожены запасы (казались тогда всем неисчерпаемыми) знаменитой олюторской сельди. Это уже в Беринговом море. Затем наступает очередь и для промысловых районов у берегов Алеутских островов и Аляски: уничтожен морской окунь. Позже года три страна вкушала (особенно под пиво) прекрасную пристипому с Гавайских островов - но быстро покончили и с ней. Затем пошли на юг - только названия мелькали, как в мультике, запущенном в ускоренном варианте: хек, лемонема, ледяная рыба, криль. Наше счастье, что океанический флот в поисках рыбы и выполнения решения партии и правительства бросился к чужим берегам, где рыбу в таких количествах никогда (ни прежде, ни сейчас) никто не ловил и где не действовали никакие Правила рыболовства, никакие системы ограничения и регулирования. Рыбы брали столько, сколько ее вмещалось в трюм. Остальное попросту выбрасывали. Так было везде, где ловили рыбу советские рыбаки. По всему Мировому океану».

Не менее критические оценки рыбного изобилия «эпохи застоя» предлагают Анатолий МАКОЕДОВ и Олег КОЖЕМЯКО в исследовании «Основы рыбохозяйственной политики России». «Среднегодовое потребление рыбы и морепродуктов в СССР по данным статистики составляло 20 кг. В этой связи желательно вспомнить, какая тогда была рыба и для каких целей ее использовали. Сверхнизкие цены на океаническую рыбу (20-40 копеек за килограмм) позволяли населению массово приобретать ее для кошек. Рыбу активно скармливали на многочисленных зоофермах при выращивании пушных зверей (песцов, норок). Сегодня сложно оценить реальное потребление рыбы СССР, но цифра в 20 кг вполне может оказаться завышенной».

Централизация управления рыбным хозяйством обеспечивала проведение в отрасли единой технической политики, базирующейся на принципе «все один как». В 70-80-х годах 80% стоимости основных фондов отрасли составлял промысловый флот, шло ускоренное наращивание доли крупного и большого флота. В 1960-1990 гг. его удельная доля в общей численности рыбопромысловых судов выросла в 15 раз, с 0,6% в 1960 году до 9% в 1990 г. Удельная доля среднего флота за это же время сократилась в 1,4 раза - с 13 до 9,5%. Доля малого флота, используемого для многовидового прибрежного промысла, сократилась с 24,2 до 21,5%.

В 1970-1990 гг. основные фонды отрасли увеличились в 1,7 раза. Уровень капиталовооруженности труда в целом по отрасли вырос в 2,8 раза. При этом фондоотдача снизилась в 1,8 раза. На вылов 1 тонны гидробионтов требовалось «цедить» воды в 4,5 раза больше, чем в 1970 году. Удельная энергоемкость и материалоемкость на условную единицу вылова биоресурсов выросла в 4 раза.

За период 1970-1990 гг. при росте объема общего вылова в 1,44 раза выпуск пищевой продукции увеличился только в 1,26 раза. Мороженой продукции - в 1,27 раза. Пропорционально темпам вылова росло только производство технической продукции. Ее объем увеличился в 1,46 раза. Происходило относительное снижение выпуска пищевой продукции на единицу выловленного сырца. Если в 1970 году из одной тонны сырца производилось 449 кг пищевой продукции, то в 1990 году - только 393 кг, т.е. на 12,5% меньше.
Рыбно-дикий капитализм

Отрасль стремительно шла к кризису, несмотря на огромную субсидиарную поддержку государства. Планово-директивная система управления привела к перекапитализации рыбохозяйственного комплекса, что обусловило падение конкурентоспособности рыбных товаров, прежде всего на внутреннем рынке. В начале 90-х годов затраты на содержание отраслевой материально-технической базы в полтора раза превышали стоимость произведенной продукции. Для функционирования в заданном режиме предприятия требовали все больше и больше государственных субсидий. Как говорится, большой шкаф громче всех падает, провал отечественной рыбной отрасли был особенно впечатляющ именно на фоне предшествующих достижений.

Приватизация рыбной промышленности привела к тому, что большая часть активов оказалась плохо организованной. В 1992-2003 гг. в рыбохозяйственном комплексе России произошла деконцентрация капитала. Количество самостоятельных субъектов хозяйствования выросло в 3,3 раза (с 1267 в 1992 году до 4016 в 2003 году). Наибольший рост (почти в 17 раз) произошел в среде рыбодобывающих предприятий (с 166 в 1992 году до 2756 в 2003 году). В 2003 году в среднем на компанию приходилось по 0,7 судна. В 1992-2003 гг. средняя стоимость активов одного предприятия снизилась с $1,74 млн до $350 тыс. Вновь созданные компании были в основном малыми (1608 организаций). Их доля в общем количестве составляет 38%, в выпуске - чуть более 20%, в доле занятых - 11%. В 2003 году в среднем на малое рыболовецкое предприятие приходилось по 0,2 судна. Дробление крупных предприятий по технологическим переделам в большинстве случаев привело к снижению эффективности и потере конкурентоспособности. Создание новых компаний не приводило к росту добычи, не расширило промысла ранее недостаточно осваиваемых и новых объектов, не обеспечило развития прибрежного промысла, не ускорило обновления основных фондов.

Для рыбной отрасли ключевыми являются три фактора: доступ к водным биологическим ресурсам (что ловить), доступ к финансам и инвестициям (чем ловить) и доступ к рынкам (кому продавать). В начале 90-х годов все эти факторы для российского рыболовства приобрели высшую степень неопределенности. Законодательный упорядоченный механизм долгосрочного наделения квотами был заменен ежегодным их распределением. Помноженный на кадровую чехарду в рыбном ведомстве ежегодный передел в отрасли создал питательную почву для коррупции и полностью истребил стратегическое мышление у рыбаков: опасность потерять ресурс диктовала единственную целесообразную производственную стратегию - ловить как можно больше, браконьерить и прятать прибыль. Доступ к долгим финансам не интересовал рыбные компании, проедавшие инфраструктурный задел советской эпохи и даровое богатство российских морей. Доступ к рынкам обернулся дикой гонкой за длинным долларом, потому что упавшая платежеспособность населения и рассыпавшиеся логистические механизмы (которые смазывались только бюджетными вливаниями и партийными установками) разрушили единство внутреннего рынка. Наступает мрачное средневековье (1992-2001 гг.) - эпоха криминальных войн и рейдерских захватов, откровенного крышевания, бездумного демпинга на внутреннем рынке, падения качества выпускаемой продукции.
Всем выйти из тени!

В 2000 году правительство предпринимает «кавалерийскую» атаку на рыбную отрасль. Спору нет, деклараций на самом высоком уровне о наведении порядка в рыболовной отрасли звучало и в прежние годы немало, более того в 1997 году функции охраны водных биоресурсов были переданы Пограничной службе. Но неизменные «правила игры» порождали многочисленные межведомственные комиссии, оперативные штабы, контрольные проверки, операции «Путина» etc. и в конечном итоге приводили только к увеличению коррупционного налога на отрасль. В 2000 году Герман ГРЕФ предлагает радикальное решение - продавать права на добычу водных биоресурсов на аукционах: «аукционы повысят прозрачность системы распределения биоресурсов, уменьшат уровень браконьерства и нелегальных оборотов, повысят эффективность борьбы с коррупцией в среде чиновников, распределяющих квоты».

Аукционы квот биоресурсов сразу же «замерили» объем теневых финансов в отрасли: цены на валютоемкие виды морепродуктов «взлетели до небес». Первый лот на колючего краба в 14 тонн был продан по цене, в 45 раз превышающей стартовую ставку (позднее зафиксировали случай превышения предложенной цены в 75 раз). Более крупные крабовые лоты (в 55 и 100 тонн) были раскуплены в среднем с трехкратным превышением первоначальных цен. В ожесточенной борьбе с молотка пошли все 187 крабовых лотов. На первых аукционах в феврале - марте 2001 года особой популярностью пользовались лоты на минтай, за которые иностранные участники платили намного дороже, чем могли себе позволить российские компании, и скупили половину прав на добычу этого вида. Платежи за квоты составили за 2000-2004 годы 47,5 млрд рублей, т.е. примерно 9,5 млрд рублей в год. Для сравнения, ежегодная официальная выручка отрасли от продаж в эти годы составляла 80 млрд рублей, поэтому «отбить» такие затраты можно было только браконьерским ловом.

И все же, несмотря на многие негативные последствия рыбных аукционов, следует признать, что Герман Греф мыслил в правильном направлении: репрессивные механизмы наведения порядка рыболовной отрасли приводят только к росту коррупционных платежей. Не случайно некоторые видные фигуры в дальневосточном рыбном бизнесе в 2002-2004 годах предложили смягченный и адаптированный вариант реализации идей Грефа. В 2002 году председатель Союза рыбопромышленников Камчатки Сергей ТИМОШЕНКО подготовил проект документа о наделении предприятий квотами, который стал основой для знаменитого Постановления Правительства Российской Федерации №704, которым впервые квоты выдавались не на год, а на пять лет. Спустя два года губернатор Приморского края Сергей ДАРЬКИН представил Владимиру ПУТИНУ доклад о повышении конкурентоспособности рыбной отрасли России, в котором предложил механизм «Рыба на берег». В декабре 2004 года благодаря настойчивости Натальи КОМАРОВОЙ, которая тогда была заместителем председателя комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии Государственной Думы, был принят закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов». В основе закона - логическая увязанная концепция, суть которой - «постепенный выход отрасли из тени». Государство согласилось с тем, что война с собственными рыбаками приводит только к эскалации браконьерства и коррупционному разъеданию правоохранительного аппарата.

Под эпохой бури и натиска подвели черту, рыбаки получили исторический принцип наделения долями квоты на добычу водных биоресурсов. Всем было сказано: ловите столько, сколько вам предоставлено квоты, и по итогам пяти лет будет принято решение о наделении долями на следующие десять лет. Осенью 2008 года рыбаки получили десятилетние квоты. Возникли правовые основания для переналадки экономического механизма отечественного рыбохозяйственного комплекса, сформировавшегося на руинах советского наследия и весьма отличающегося от зарубежных аналогов.
Торговля снимает сливки

В мировом рыбном хозяйстве ½ всей добавленной стоимости образуется в секторе первичной и глубокой переработки, а в России на этот сектор приходится менее 1/3 добавленной стоимости. Зато в России почти ½ добавленной стоимости формируется в секторе дистрибуции и розницы, тогда как мировой показатель - 20%.

Низкий уровень рентабельности и невысокая производительность труда в секторе переработки приводят к тому, что многие предприятия глубокой переработки (особенно береговые и отдаленные от основных районов промысла) пока неспособны приобретать сырье на выгодных для добытчиков условиях. На тех условиях, которые смогут обеспечить и рентабельную работу предприятий, и инвестиционный задел. Поэтому экономически целесообразная производственно-финансовая стратегия для рыбодобывающего сектора по необходимости приобрела ярко выраженный экспортоориентированный характер.

Однако запас прочности такой экономической модели снижается. Конечно, сектор добычи и первичной переработки инвестирует в глубокую переработку. Однако масштабы этого инвестирования не сопоставимы с технологическими вызовами. Экономическая логика перетекания добавленной стоимости из преимущественно экспортоориентированного сектора добычи в сектор глубокой рыбопереработки работает в штучном масштабе.

После введения десятилетних квот самым важным правовым понуждением отрасли к модернизации является введение рыночного оборота долей. Дело в том, что с помощью этого инструмента достижима консолидация в отрасли. Сейчас де-факто на том же Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне действует 14-15 производственных групп, которые составлены из 200 независимых предприятий. Эффективная производственная кооперация между этими предприятиями, возможность освоения квот на разные водные биоресурсы в разных подзонах чрезвычайно затруднены, поэтому очень трудно воссоздать в новых реалиях своеобразных преемников советских производственных объединений.

Рыночный оборот долей позволит им на законных основаниях произвести обмен закрепленных за ними ресурсов, привести эти ресурсы в соответствие с имеющейся у них производственной базой (количеством и качеством флота) и образовать 14-15 крупных корпораций. Эти корпорации вкупе с примерно 30-40 средними предприятиями способны не только обеспечить вылов 80% общедопустимых уловов, но и предъявить подкрепленный реальными деньгами спрос на услуги отечественного судоремонта и судостроения, способны стать партнерами ОАО «РЖД» при транспортировке рыбопродукции из основного района промысла (Дальний Восток) в основной район потребления (европейская Россия).

Герман ЗВЕРЕВ, президент Ассоциации добытчиков минтая, член комиссии РСПП по рыбному хозяйству и аквакультуре

Комментарии

Имя:
E-mail:
Комментарий: