Реален ли опережающий бросок в функционировании и развитии российской рыбной отрасли в предвидимом будущем?

 Не стало исключением здесь и Федеральное агентство по рыболовству, хотя в этом ведомстве и входящей в него головной научной организации ВНИРО подобные перспективные планы и намерения по их осуществлению с соответствующими реорганизациями и ориентирами разрабатывались как в 1990-е, так и в 2000-е гг.

В 2000-е гг. рыбная отрасль после разорительных 1990-х гг. постепенно восстанавливалась, но многое из обширных намеченных планов достигнуть не удавалось как по объективным, так и по субъективным причинам. Одними из основных причин неудач разработчиков планов на основе выдвинутых концепций стали общая неудовлетворенная экономическая обстановка (пронизанная криминалом) в стране, шаблонные, оторванные от реалий бюрократические подходы, а также сохранение в менталитете не только руководителей рыбной отрасли, но и многих ведущих специалистов рыбохозяйственной науки имперских амбиций с замахом на ресурсы всего Мирового океана.

Очередным рубежом с соответствующим обоснованием путей дальнейшего развития рыбной отрасли и рыбохозяйственной науки стал 2018 г. В феврале этого года во Владивостоке прошла научно-практическая конференция «Наука о море в интересах России». Организаторами ее были Росрыболовство, ВНИРО, а также Академия наук (в том числе Ихтиологическая комиссия и Национальный научный центр морской биологии ДВО РАН). По замыслу организаторов конференции главным вопросом на ней предполагалось обсуждение разработанной ВНИРО с привлечением руководителей дальневосточных рыбохозяйственных институтов «Комплексной целевой программы научных исследований в интересах рыбного хозяйства Российской Федерации на 2018-2022 годы и на период до 2030 года».

Рабочими площадками конференции были выбраны Дальневосточный федеральный университет на о. Русском и Национальный научный центр морской биологии ДВО РАН. На данное мероприятие были приглашены представители ТИНРО-центра и рыбного бизнеса. Ранее, как правило, на Дальнем Востоке подобные вопросы обсуждались на площадке ТИНРО-центра, куда рыбаки хорошо и давно знают дорогу. Казалось бы, выбор площадки для обсуждения программ — второстепенный вопрос. Но, как показали дальнейшие события, в данном случае это было вполне символично и означало уже намеченную в верхах реорганизацию (перестройку) рыбохозяйственной науки, смену «точек опоры», также информационных и финансовых потоков, о чем разговор пойдет ниже.

Накануне большой конференции на о. Русском в ТИНРО-центре прошло традиционное ежегодное мероприятие — отчетная сессия НТО ТИНРО (объединение дальневосточных институтов рыбохозяйственной науки), на которой были подведены итоги исследований в 2017 г. В ее заключении был проведен Дальневосточный научнопромысловый совет (также традиционный), на котором был принят предварительный прогноз вылова рыбы и нерыбных объектов в Дальневосточном бассейне на 2019 г. Присутствовали на нем представители Росрыболовства и ВНИРО. Ученые Академии наук на такие советы никогда не ходили и не ходят. Из-за традиционной и даже некоторой обыденности мероприятий они не привлекли внимание журналистской и научной общественности (тем более что сырьевая база рыболовства на Дальнем Востоке в последние годы позволяла иметь стабильно высокий вылов). Но итогом обсуждения прогноза все остались довольны, так как и в 2019 г. биоресурсы по данным дальневосточных рыбохозяйственных институтов, как и в последние годы, должны обеспечить вылов не ниже, чем в 2017 г., и даже несколько превысить его. Здесь следует также напомнить, что вклад Дальнего Востока в суммарный российский вылов (и в Мировом океане, и в собственных водах) составляет почти 70 %.

По-другому происходили обсуждения на академической и вузовской площадках, так как на них шел разговор о более отдаленной перспективе — до 2022 г. и до 2030 г. Конструктивного обсуждения комплексной программы на эти сроки не получилось, так как на конференцию были привезены только проспекты и краткие презентации, в которых без каких-либо обоснований назывались некоторые итоговые показатели будущих уловов. Судя по всему, здесь был сохранен и взят за основу подход 5-летней давности, когда ВНИРО выдвинул 19 инновационных проектов, ни один из которых, к сожалению, не был реализован. В то время для рубежа 2020 г. ВНИРО обсуждал 2 варианта развития рыбохозяйственного комплекса — базовый и оптимальный. По базовому сценарию российский вылов биоресурсов должен достигнуть 4460 тыс. т, а производство аквакультуры — 140 тыс. т. По оптимальному сценарию вылов к 2020 г. планировался до 6150 тыс. т, а производство аквакультуры — до 410 тыс. т. Бывший в то время директором, а сейчас научный руководитель ВНИРО М.К. Глубоковский в журнале «Рыбное хозяйство» (2013 г., № 2) писал: «В случае реализации госпрограммы по «базовому» сценарию, российская рыбохозяйственная наука обречена на застой и утерю конкурентоспособности. Следствием этого будет существенное усиление угроз продовольственной и национальной безопасности России» (с. 15). Очевидно, что вывод об угрозах продовольственной и национальной безопасности был более чем сомнительным, а в остальном директор ВНИРО оказался прав. Развитие пошло по базовому сценарию, а наука продолжала функционировать в состоянии стагнации, особенно это относится к ВНИРО, сотрудники которого мало связаны с научными экспедициями и непосредственно с промыслом. Не случайно, что в настоящее время в соответствии с распоряжением Минсельхоза и Росрыболовства ВНИРО и начал реорганизацию (а точнее подчинение себе) рыбохозяйственной науки всей страны, о чем они мечтали с конца прошлого столетия.

В представленной на о. Русском новой программе до 2030 г. также даны два сценария: консервативный (инерционный) и базовый. По консервативному вылов к 2030 г. должен достигнуть 4800 тыс. т, а производство аквакультуры 300 тыс. т. По базовому — соответственно 5200 и 390 тыс. т. Что ранее называлось базовым сценарием, в настоящей программе стало консервативным, а оптимальным — базовым. Но современный базовый сценарий до 2030 г. (5200 и 390 тыс. т) ниже оптимального на 2020 г. (6156 и 410 тыс. т). В устном докладе директора ВНИРО на конференции были озвучены несколько другие цифры: вылов к 2022 г. — 6000 тыс. т, а производство аквакультуры к 2030 г. — 600 тыс. т.

Изменения в настроениях и взглядах коснулись и других приоритетов. Многие годы во ВНИРО и в других рыбохозяйственных институтах (особенно в европейской части страны), в Росрыболовстве и среди политиков при обсуждении перспектив на первое место ставился возврат нашего флота в дальние районы Мирового океана, в том числе в тропическую зону и Антарктику. Не исключением в этом одно время был и ТИНРО. В самом начале 2000-х гг. 5-летние планы исследований составлялись здесь с учетом экосистемного подхода к изучению биоресурсов крупных регионов, т.е. для Берингова, Охотского и Японского морей и открытых вод Тихого и Индийского океанов. В двух 5летних планах по открытым водам выделялись по 13 перспективных районов от Северной Пацифики до Антарктики и восточной части Индийского океана. При этом подчеркивалось, что в каждом из них сосредоточены огромные ресурсы рыб и нерыбных объектов. До сих пор ни в одном из них не поймано ни тонны, при этом дальневосточные рыбаки свои планы ежегодно выполняют в собственной экономической зоне. За ее пределы они немного выходят только в СЗТО, где в последние годы нагуливаются субтропические мигранты сардина и скумбрия, хотя и эти объекты добываются в основном в своей зоне.

Особенно настойчиво агитируют за возврат в Мировой океан, кроме ВНИРО, наши западные рыбохозяйственные институты. Но последних можно понять, особенно калининградцев, у которых почти нет собственной 200-мильной зоны. В свое время АтлантНИРО действительно имел хорошие результаты по разведке и обоснованию промысла в юговосточной части Тихого океана (так называемый ставридовый пояс). Однако, как оказалось впоследствии, рыбные запасы там подвержены большой межгодовой изменчивости. Во многом были надуманы и выводы о самостоятельных запасах ставриды в открытом океане, не связанных с 200-мильной зоной у Южной Америки. Поэтому повторяющиеся все последние годы аргументы в пользу возврата в Южную Пацифику и несомненного здесь промыслового успеха весьма ненадежны. Показательно, однако, что в общем хоре на тему больших перспектив одиноко прозвучали профессиональные раскладки всего одного специалиста. Это сотрудник ВНИРО Н.В. Яновская, которая рекомендовала сосредоточиться на решении более актуальных задач рыбного хозяйства, чем «создание новых зарубежных синекур ...» (Вопросы рыболовства, 2010, Т. 17, № 4, с. 716-725).

И в новой программе на открытый океан отводится порядочная цифра 1,5-1,7 млн т из 6,5 млн т. При этом сразу привлекает внимание один из основных выводов новой программы, а именно — обозначение приоритетных видов и групп гидробионтов в будущих уловах. Всего их называется 14, из них 11 (минтай, тихоокеанская треска, сельдь, палтусы, тихоокеанские лососи, крабы и крабоиды, дальневосточные кальмары, сайра, иваси, скумбрия) — это виды дальневосточной экономической зоны, которые изучают дальневосточные институты. Невольно возникает вопрос: что же будут делать специалисты многочисленных научных организаций западной части страны, в том числе ВНИРО (в своих и нейтральных водах)? Впрочем, с ВНИРО здесь все более понятно. Он будет руководить, т.е. надзирать и контролировать работу дальневосточных институтов.

На конференции и особенно после нее большое внимание уделялось глубоководным биоресурсам. На этот счет, как ни странно, больше агитировали представители рыбного бизнеса и Академии наук. В активе рыбаков на этот счет имеются и конкретные аргументы: успешный ярусный промысел макрурусов на глубинах до 2 км и более. Действительно, на свале глубин российских вод некоторые перспективы для расширения такого промысла имеются. Это не только макрурусы. Кроме них, можно назвать окуней, бельдюг, скатов, крабов, кальмаров, но об очень значительных или просто значительных масштабах говорить все же не приходится. Попутно отмечается, что на больших глубинах много еще неизвестных науке видов. Это так, хотя новые виды рыб и других гидро- бионтов почти ежегодно находят и на малых глубинах. Факт же обитания рыб на предельных океанических глубинах известен давно. Еще в 1950-е гг. на знаменитом корабле науки «Витязь» драгами ловили рыб с глубины 10 км в глубоководной Курильской впадине. В тот период международные экспедиции на подводных аппаратах спускались и в другие глубоководные впадины. Конечно, все это в познавательном отношении и вообще интересно, но с позиций сырьевой базы рыболовства не так все просто. Не только из-за низкой плотности концентраций, но и в связи со слабой консистенцией тела рыб с глубин в несколько километров.

Особенно большие надежды возлагаются на мезопелагических рыб. Еще 50 лет назад эксперты ФАО попытались оценить биомассу мезопелагических рыб во всем Мировом океане и была озвучена цифра в 2 млрд т. Уже тогда предполагалось, что если удастся создать орудие лова для эффективного облова этих рыб, то мировой вылов (70-80 млн т) может быть увеличен в 2-3 раза. До настоящего времени эти оценки и возможные промысловые перспективы не отрицались, хотя мировой вылов так и не преодолел отметку в 100 млн т. Включить в промысловую сферу эти ресурсы оказалось очень трудно по ряду причин. Тем не менее именно сейчас появились утверждения, что прежние оценки мезопелагических рыб в Мировом океане — это только нижний уровень их запасов. Называются цифры в 15-17 млрд т, на основании чего делаются выводы о том, что на этой биоресурсной базе могут быть решены проблемы питания растущего народонаселения нашей планеты сейчас и в будущем.

Мезопелагических рыб действительно много, но в масштабе Мирового океана путем доскональных экспедиционных исследований их никто и никогда не определял. Были отдельные учетные разрезы в отдельные годы и в отдельных районах Мирового океана. Полученные акустические записи и данные экспериментальных тралений научными тралами (не промысловыми) переносились на обширные океанические просторы и на всю вертикальную толщу в несколько километров. Не исключено, что общая биомасса глубоководных рыб действительно не меньше 15 млрд т. Но большая их часть обитает в распыленном состоянии в огромных объемах толщи Мирового океана, поэтому никакими, даже волшебными, способами получить экономически приемлемые уловы не получится.

Перспективными в этом смысле могут стать отдельные районы, где в связи с геоморфологическими и океанологическими особенностями мезопелагические рыбы образуют высокие концентрации. Такие районы есть во всех океанах. По существу попутно в Северной Пацифике еще в конце прошлого века в экспедициях ТИНРО-центра имели место промысловые уловы этих рыб существующими оттертралами. Более успешными были попытки облова мезопелагических рыб также оттертралами калининградцами в Южной Атлантике.

По весьма приблизительным оценкам ТИНРО-центра биомасса мелких глубоководных рыб только в мезопелагиали в субарктической Северной Пацифике составляет не менее 200 млн т. А в дальневосточных российских водах биомасса таких рыб измеряется первыми десятками миллионов тонн. Наиболее перспективным в свете имеющихся данных является здесь южнокурильский район с его сложной структурой океанологических полей. Здесь в последние годы при лососевых учетных съемках ТИНРО-центра, когда траления выполняются со щитком на поверхности (т.е. облавливается слой 0-50 м) учитывается до 2 млн т этих рыб, поднимающихся в верхние слои моря в темное время суток. Важно подчеркнуть, что уловы состоят не только из местных субарктических видов, но и субтропических глубоководных, которые в прикурильские воды мигрируют вместе с нагульными сайрой, сардиной, анчоусом, скумбрией, а также кальмарами тихоокеанским и Бартрама.

Чтобы эффективно облавливать глубоководных пелагических рыб и довести до приемлемых результатов весь цикл их обработки и использования, нужны конкретные комплексные программы. Наскоком получить результаты не получится. Нужны иные, чем сейчас, и орудия, и методы лова. Необходим и специальный цикл исследований по технологии их использования. Скорее всего, в основном это будет производство рыбной муки и сырья для фармакологии и только частично пищевая продукция. Между прочим, еще в 1960-е гг. из светящихся анчоусов пытались в виде эксперимента делать шпроты. Результаты были неплохими, мешали только светофоры, которые портили внешний вид рыб.

Как не интересны открытые воды океана (тем более реальны большие перспективы промысла антарктического криля) и сверхожидания рыболовства в них на нижних морских этажах, следует напомнить и даже подчеркнуть, что основное российское рыболовство, по крайней мере до 2030 г., будет ориентироваться, как и в настоящее время, на ресурсы шельфа, верхнего свала глубин и эпипелагиали. Как было уже замечено выше, даже в концепции ВНИРО это в основном объекты дальневосточной экономической зоны. Это 11 перечисленных выше видов и групп из 14. Но, даже имея это в виду, вызывают недоумение регулярные устные и письменные высказывания, выходящие из ВНИРО о некоторых из таких рыб. Относительно главной в настоящее время промысловой рыбы России минтая допускается невероятное — что центр его промысла сместится из Охотского и Берингова морей в Японское. Подходы сардины иваси в российские воды ВНИРО прогнозирует только к 2030 г., хотя она в промысловых количествах мигрирует сюда уже 5 лет, а в 2018 г. проникала даже в Берингово море. Но к 2030 г. ее подходы на нагул в наши воды, скорее всего, прекратятся. С другой стороны, пугают, что к 2030 г. россияне останутся без красной икры к Новому году из-за значительного сокращения количества лососей.

Прогнозирование развития любых явлений (климатических, погодных, социальных, экономических, биологических) всегда было, есть и будет трудной проблемой. Не исключением являются и прогнозы сырьевой базы рыболовства. От знахарства, предчувствий и даже хорошей интуиции здесь можно продвинуться только при углублении исследований и качественном мониторинге состояния единиц запасов, сообществ, биоценозов и экосистем в целом. В этом плане в последние годы рыбохозяйственная наука поступательно ослабевает, при этом по централизованной административной цепочке ее задачи в основном локализуются на помощь рыбакам, т.е. на обслуживание частного бизнеса. В связи с этим можно напомнить, что в советское время с его известными трудностями и заботами, в том числе абсурдными, взаимодействие науки и рыбной отрасли включало: промысловую разведку с кораблями территориально-административных регионов, перспективную разведку со специальным мощным научным флотом и рыбохозяйственными институтами (на Дальнем Востоке ТИНРО с его филиалами на Камчатке, Сахалине, в Хабаровске и Магадане). Научный флот содержала Дальрыба, на что нынешние рыбаки не способны даже морально и психологически. Без флота морская наука во многом бессильна. И нынешнее ее ослабление, помимо других причин, также связано с дефицитом экспедиционных исследований.

Поступательно ослабевают и теоретические разработки, в результате чего закрепились устаревшие методики и представления о природных явлениях. А в соответствии с внедренной приоритетной моделью работать на рыбаков теоретические научные разработки — это, как раньше выражались партийные и хозяйственные руководители, «умная ненужность» или академизм. Но без теоретических изысканий в области рационального неистощимого природопользования рыбохозяйственная наука так и останется на уровне «одуемых» и «неодуемых» объектов и запасов.

Наглядным примером того, как уверенность в устаревшем постулате может привести к крупным ошибкам, стал 60-летний климатический цикл. С этим циклом связывают периоды потеплений и похолоданий, что отражается на динамике численности рыб и другой биоты. В этом направлении успешно работал сотрудник ВНИРО доктор Л.Б. Кляшторин. Но им, к сожалению, было принято, что этот цикл имеет постоянную продолжительность, что оказалось большой ошибкой. Ведь даже все солнечные циклы непостоянны. Прогнозы по рыбам в этом цикле сначала не оправдались еще при жизни Л.Б. Кляшторина (по минтаю, лососям и сардине иваси), а в настоящее время не оправдались и прогнозы его последователей (выше говорилось уже о дефиците красной икры к Новому 2030 г., но о появлении в это время в промысловых количествах сардины иваси). Хотя климато-океанологические окружение очень важно, но большое значение для динамики биоресурсов имеют также экосистемные факторы и меняющиеся состояния популяций — эндогенные факторы, биотический потенциал, которые сейчас вообще не принимаются во внимание.

Конечно, при определении стратегии развития рыбного хозяйства до 2030 г. не могли не обсуждаться и проблемы развития аквакультуры. Эта тема не уходит с повестки дня уже много десятилетий. Автор этих строк помнит грандиозные планы и проекты по развитию морских плантаций, ферм и огородов, которые провозглашались еще в 1960-е гг. Позднее подобные планы сопоставлялись с результатами бурного развития аквакультуры в других странах, особенно в Китае. Сгоряча даже в спорах утверждалось, что морские хозяйства вскоре заменят примитивный промысел. В этом плане, соревнуясь, работали и рыбохозяйственная, и академическая, и вузовская науки. До последнего времени на Дальнем Востоке не скупились на обещания, особенно Дальрыбвтуз и Институт биологии моря. Исходя только из площади мелководий наших морей (кстати, очень суровых) обещали миллионы тонн съема урожая с плантаций.

К сожалению, не только до миллионов, но и до десятков тысяч тонн на Дальнем Востоке далеко, как до Луны. В 2001 г., т.е. по прошествии нескольких десятилетий с начала словесного бума на тему аквакультуры, директор ВНИРО С.А. Студенецкий в журнале «Рыбное хозяйство» (№ 2, с. 57-58) выступил со статьей с символическим заголовком «Не окажемся ли мы опять в противофазе с мировым опытом?» Он имел в виду продукцию аквакультуры в нашей стране, не превышающую 60 тыс. т в год, из них на долю марикультуры приходилось только 4 тыс. т рыбы и моллюсков и 7 тыс. т бурых водорослей.

В настоящее время на Дальнем Востоке наибольший прогресс в этой сфере достигнут в Приморье, где объем выращиваемых объектов достиг почти 10 тыс. т. К 2020 г.

по планам он может увеличиться до 16,7 тыс. т. Это будет считаться несомненным успехом, но, конечно, только локальным. Достаточно сравнить эти показатели с ежегодным выловом приморскими рыбаками — около 800 тыс. т рыбы и нерыбных объектов (в основном в Охотском и Беринговом морях и прикурильских океанических водах) или с 3 млн т ежегодного вылова в целом по Дальнему Востоку.

Российский Дальний Восток слабозаселен. Трудовые ресурсы, связанные с рыбным хозяйством, здесь задействованы добычей тех самых 70 % общероссийского вылова во всех бассейнах. К тому же продолжается отток населения в западные районы страны. Кроме этого суперфактора имеются еще и другие: суровость значительной части наших прибрежных вод и слабое развитие прибрежной инфраструктуры. В связи с этим нужно перестать хотя бы на время фантазировать на тему не только миллионов тонн урожая с морских огородов, но и сотен тысяч тонн.

При анализе структуры российского рыбного хозяйства через призму географического фактора (запад - восток), экономзон (в том числе своей) и открытого океана, традиционного промысла и аквакультуры, а также накопленного опыта многих десятилетий неизбежно возникают следующие вопросы:

1.   Почему только Россия, имеющая самую большую морскую экономзону и самое большое количество пресных водоемов, претендует на биоресурсы всего Мирового океана?

2.   Почему только Россия (с ее всего 145-миллионным населением), имеющая самую большую территорию (1/7 суши планеты), на которой сосредоточены огромные ресурсы полезных ископаемых, претендует и на минеральные ресурсы на больших глубинах в открытых районах Мирового океана, которые еще много десятилетий будут экономически и технически недоступны для освоения?

3.   Почему, имея обширные акватории морских и пресных вод, несмотря на наличие большого количества научных и научно-технических разработок (плюс опыт других государств), в России так и не удалось создать крупномасштабную аквакультуру с продукцией, хотя бы частично сопоставимой с обычным промвыловом?

4.   Почему, имея самую большую в мире территорию, россияне ее запустили и не смогли ее благоустроить? Даже окрестности столицы заполнены гниющими свалками. То же самое наблюдается вокруг других городов. Даже малозаселенная Арктика местами превратилась в свалку. Каждое лето половина Сибири охвачена лесными пожарами. Под концессии за низкую цену в восточных районах страны соседям раздаются лесные и иные богатства.

5.   Как удается многим так называемым развитым странам, особенно не имеющим перечисленных российских преимуществ по территории и природным биологическим и минеральным ресурсам, более эффективно, чем мы, развиваться и лучше жить? Ни одна из них, даже такие экономически успешные страны, как Китай, США, Германия, Англия и др., не замахиваются на весь Мировой океан.

Размышляя над этими вопросами, не касаясь войн, революций и стихийных бедствий, можно ответить кратко. Любая система может нормально функционировать только в том случае, если перед ней не поставлены невыполнимые задачи. В противном случае она переходит в застой, а затем, надорвавшись, разрушается. Последний пример этого — гибель великой державы СССР сначала на пути к Мировой революции, а затем к коммунизму. А имея в виду только тему настоящей статьи, можно сказать, что пока россияне будут грезить промыслом в масштабе Мирового океана (от Арктики до Антарктики), у нас так и не состоится создание настоящего рыбного хозяйства, включающего масштабную аквакультуру. Даже в СССР было Министерство рыбного хозяйства, а сейчас просто Федеральное агентство по рыболовству или просто Росрыболовство.

Как видно из современной концепции развития рыбной отрасли, основные ее векторы разработчики оставляют прежними. И на вопрос заголовка статьи, возможен ли опережающий бросок вперед в ближайшие 5 лет, можно ответить так. Возможен, если Природа-мать обеспечит, а Бог поможет сохранить на высоком уровне воспроизводство биологических ресурсов дальневосточных российских вод, где и сейчас добывается более двух третей рыбы и нерыбных объектов. К сожалению, основу рыболовства слагают флюктуирующие виды с их урожайными и неурожайными поколениями. В последние 40 лет небесные силы на Дальнем Востоке нам помогали и при снижении количества одних видов или в отдельных районах компенсировалось в других. Но будет ли так в дальнейшем, абсолютной гарантии нет.

Еще при проведении межведомственной конференции на о. Русском возникал вопрос, почему рыбохозяйственная тема рассматривается на площадках Академии наук и университета? Предполагалось и вскоре подтвердилось, что делалось это с целью подключения академической и вузовской наук к разработке вопросов и проблем, связанных с развитием и функционированием рыбохозяйственной отрасли страны. Вскоре после этого научный руководитель ВНИРО профессор К.М. Глубоковский сделал доклад на заседании Президиума РАН. При этом была озвучена главная идея о том, что успешная работа по изучению рыбных запасов Мирового океана будет эффективна при кооперации рыбохозяйственной науки — институтов системы Росрыболовства — и академической — институтов РАН. А осенью 2018 г. уже было подписано соглашение о сотрудничестве на 5 лет между Росрыболовством и РАН. В нем особенно подчеркивалось изучение Антарктики, и были приняты еще 4 приоритетные программы: мезопелагические рыбы и глубоководные гидробионты, климат и динамика морских экосистем, морская фармакология, экология и рыбное хозяйство Волги. Незабытой оказалась и приоритетная для Академии наук проблема изучения биоразнообразия.

Как видим, в соглашении с РАН не забыта далекая Антарктика с ее огромными ресурсами криля, где в советские времена уже был освоен его промысел. Рыбохозяйственная наука тогда на высочайшем уровне выполняла комплексные исследования от экологии до техники лова криля и получения из него пищевой и технической продукции. Не забыты и мезопелагические рыбы безграничного открытого Мирового океана. И Волга- матушка — главная «улица европейской России» с ее экологическими проблемами. Дай Бог, чтобы все получилось. Но одновременно возникают и другие мысли. Например, об Амуре-батюшке, где экологические проблемы смыкаются с международными. Не думается, что в Академии всерьез воспринимают, что «Рассея — от Волги до Енисея», о чем с энтузиазмом многие годы напоминает популярный ансамбль. Но можно напомнить, что на Волге сосредоточено много крупных университетов и известных академических институтов. А на Амуре?

А как быть с биоресурсами дальневосточных морей, которые и сейчас дают более двух третей вылова и на все предвидимое время это соотношение сохранится.

Кстати, в создающейся структуре гигантского ВНИРО во главе едва ли не половины департаментов и других подразделений намечены бывшие сотрудники дальневосточной рыбохозяйственной науки, уехавшие в Москву, где жизнь более комфортная по сравнению с далекой окраиной. Да и нынешний научный руководитель ВНИРО также из дальневосточного института. Неужели они уже забыли, за счет рыбацкого хлеба какого региона страны сами существуют и будут существовать в дальнейшем? Наверняка, догадываются, при этом, по-видимому, полагают, что со здешними академическими институтами дальневосточные филиалы ВНИРО договорятся сами по-соседски. Если бы такие предприятия были реальны в принципе, то не понадобилось бы заключать и соглашения с РАН, о которых было сказано выше.

Касаясь сотрудничества рыбохозяйственной науки и Академии наук, нельзя не упомянуть еще одну важную экологическую тему. Экологи знают, что в любом сообществе или биоценозе существует определенное соотношение потребителей и потребляемых, в том числе хищных и мирных видов. Значительные отклонения в ту или иную сторону не являются оптимальными, особенно при значительном изобилии хищников. Об этом хорошо знают охотоведы и лесники. Но в практике рыбного хозяйства и морском природопользовании эта тема не звучит. Квоты вылова (ОДУ, ВВ, РВ) определяются отдельно для хищников и их жертв, т.е. без учета уже имеющегося изъятия того или иного объекта в природе.

Имеется много расчетов, в частности, по потреблению гидробионтов морскими млекопитающими как по отдельным районам, так и Мировому океану в целом. Итоги их весьма показательны. Потребление ими рыбы и нерыбных объектов значительно больше промыслового вылова. В настоящее время промысла морских млекопитающих по существу нет. Специалисты по этим животным, особенно ученые из Академии наук, возвели их в ранг почти святых, утверждая, что они являются главными регуляторами при функционировании экосистем Мирового океана. Особенно идеализируется в этом отношении косатка, как будто несколько тысяч их особей регулируют мощные макроэкосистемы Северной Пацифики. Изначально эти идеи в Россию пришли из Северной Америки и получили здесь мощную поддержку.

Конечно, надо приветствовать научные контакты, тем более что «точек соприкосновений» академической, вузовской и рыбохозяйственной наук много. Говоря это, автор статьи исходит и из своего многолетнего позитивного опыта сотрудничества с академическими институтами и вузами. Но имея большие надежды, в то же время надо иметь в виду, что здесь есть много «но», которые трудно, а зачастую невозможно, преодолеть.

Помнится, что в советское время попытки расширения сотрудничества наук разных ведомств делались неоднократно, в том числе на Дальнем Востоке. При этом партийные органы жестко требовали от Академии участия в рыбохозяйственных делах, в том числе в совместных исследованиях. В те времена мощный Минрыбхоз своим институтам выделял солидные суммы для заключения хоздоговоров с академическими институтами и вузами. Эти суммы были сопоставимы с теми, что выделялись для своих институтов (кроме содержания флота и экспедиций, которые оплачивала Дальрыба). Не исключен и сейчас отток от рыбохозяйственной науки части средств скудного бюджета Росрыболов- ства.

К сожалению, тогда от финансовых вливаний по хоздоговорам заметных результатов получено не было, хотя от денег никто не отказывался. И не могло быть, так как и в Академии, и в вузах никогда не было специалистов по биологическим ресурсам, управлению ими, промысловой биологии и прогнозированию динамики запасов. Нет и сейчас, хотя экспертизой ежегодных прогнозов занимаются именно ученые Академии наук. А нет потому, что основное исходное предназначение академической и вузовской наук иное, поэтому они и относятся к другим ведомствам. Вузы должны готовить специалистов, и, кстати, попутно можно заметить, что уровень их подготовки в последние годы заметно снизился. Академические биологические институты призваны изучать закономерности эволюции, организации и функционирования популяций, природных экосистем и биосферы в целом, в том числе всеобъемлющее биоразнообразие. Это целый ряд фундаментальных наук, изучающих эволюцию, биогеографию, таксономию, видовое генетическое и биохимическое разнообразие. Во все случаях в таких исследованиях придавалось и придается особое значение теоретическим разработкам, в том числе моделированию.

По-иному функционирует рыбохозяйственная наука, особенно в настоящее время, когда теоретические работы считаются «академической умной ненужностью». На Дальнем Востоке основной обязанностью рыбохозяйственной науки является ежегодный мониторинг состояния 500 единиц запасов рыб и нерыбных объектов. Далее по данным мониторинга происходит разработка прогнозов вылова (месячных, путинных, годовых, перспективных), а также огромного количества заключений и рекомендаций по запросам Росрыболовства, ВНИРО, разных рыбных организаций и организаций других ведомств. Все это отнимает большую часть времени и средств.

В то же время существующие представления о закономерностях функционирования эксплуатируемых стад гидробионтов, роли лимитирующих численность факторов, а также на тему неистощимого природопользования и управления биоресурсами во многом устарели. В повседневной нынешней текучке дел и забот (в том числе работы на рыбаков) перспективы на улучшение в этом смысле не просматриваются. Начавшие в конце прошлого столетия проникать в рыбохозяйственную науку идеи экосистемного подхода к регулированию и управлению биоресурсами не получили развития. Не в состоянии это сделать и академическая, и вузовская науки.

Сделав такой вывод, я не имею в виду, что контакты фундаментальной и прикладной наук не нужны. Академическая и вузовская науки могут быть полезны в рыбохозяйственных исследованиях, например в области аквакультуры, генетической идентификации популяций и стад. Но быстрые озарения и практические результаты и здесь нереальны. К примеру, почти полвека назад генетиками широкоформатно заявлялось, что они могут разложить на популяционные единицы всех промысловых рыб дальневосточных морей. Но большинство упомянутых выше 500 единиц промысловых запасов дальневосточных гидробионтов были обозначены или назначены в середине прошлого века специалистами рыбохозяйственной науки по косвенным (а значит приблизительным) признакам: по количественному распределению, путям миграций, очертаниям береговой линии и рельефа дна.

Росрыболовство и головной институт ВНИРО, разрабатывая пути развития рыбной отрасли на среднюю и более отдаленную перспективы, пришли к выводу, что сначала нужно реформировать рыбохозяйственную науку. Под этим в первую очередь понималось объединение всех институтов страны в составе ВНИРО, т.е. максимально централизовать ее. Еще на рубеже 20 и 21-го столетий эту идею ВНИРО подробно разработал и пытался протолкнуть через Росрыболовство. Но трезво мыслящие в то время руководители этого ведомства идею не поддержали, исходя из того, что управлять и тем более координировать работу большого количества институтов на территории протяженностью в 11 часовых поясов, с совершенно разными условиями, нереально. Через некоторое время руководство Росрыболовства сменилось, и на этот раз именно здесь появилась идея реорганизовать науку. В том числе появилась идея заменить всех директоров региональных институтов, но главное — забрать в предполагаемую отдельную структуру весь научный флот. Тогда, вероятно, в Москве витали и были популярны идеи, которые потом привели к созданию Оборонсервиса и ФАНО.

В те годы демократический дух еще сохранялся в головах и душах даже далеких от оппозиций людей. Во всех дальневосточных институтах без участия дирекции были созданы инициативные группы и проведены собрания коллективов. Во всех случаях были выражены протесты, которые ушли в Москву. В итоге очередная реформа не состоялась. Главный инициатор той реорганизации исчез, и сейчас мало кто помнит его фамилию.

Сейчас другие времена, обстановка и настроение. Несогласные с циркулярами из центра ограничиваются кулуарными обсуждениями. Поэтому недавнее объявление о создании без каких-либо обсуждений возможных вариантов СуперВНИРО с большим количеством филиалов и департаментов было встречено с тревогой у части людей за свою личную судьбу, а у многих и за судьбу рыбохозяйственной науки.

Исторический опыт во всех сферах жизни во все времена показал, что жесткая вертикаль власти эффективна и нужна для силовых структур и при создании империй (пока они развиваются, но не помогает при их развале). Науке подобная военизированная иерархия противопоказана в принципе. Наука нормально функционирует не только выполняя различные программы и обмениваясь результатами. Для ее развития нужны обсуждения и дискуссии, ведь развитие представлений на все предметы и явления происходит от одной парадигмы к другой, при этом в дискуссиях и даже борьбе. Можно вспомнить мысль великого А. Гумбольдта: «Этого не может быть — в этом что-то есть — кто же этого не знает». Без дискуссий наука переходит в стадию стагнации и отсталости.

Считается, что внедряемая структура рыбохозяйственной науки путем создания глобального ВНИРО по типу огромного осьминога со щупальцами от Калининграда до Камчатки и Чукотки создана для координации работ на благо рыбной отрасли. В реальных условиях нашей страны это обычный бюрократический подход, который мало или совсем не имеет значимых перспектив. Ведь как головной институт ВНИРО и до сих пор имел много полномочий. Координации, как таковой, не было, был контроль и надзор на расстоянии. К тому же постановлениями и приказами не заменить недостаточное финансирование, хиреющий научный флот, снабжение, приборное оснащение. Рыбохозяйственные институты слабеют и в кадровом отношении, поэтому сейчас они чаще всего напоминают инженерные, а не научно-исследовательские организации. В этом смысле показательна и одна из инициатив ВНИРО, внедренная приказами Росрыболовства несколько лет назад, по которым сотрудники бассейновых институтов — это в основном сборщики и обработчики материалов, а их прогнозы — это не прогнозы, а материалы к прогнозам. В такой ситуации прогнозистами считаются сотрудники ВНИРО, которые в большинстве своем являются в настоящее время кабинетными работниками, не бывающими в экспедициях и на промыслах. Раньше, когда в моде были «коммерческие научные рейсы», они регулярно принимали в них участие и особенно любили плавать на японских промысловых судах. Сейчас они вынуждены, и это их устраивает, ориентироваться на несовершенные формальные модели, космические съемки хлорофилла и аномалий поверхностной температуры, а также утвердившиеся много лет назад, а теперь заметно устаревшие подходы регулирования рыболовства. Такое положение, кажется, устраивает и Росрыболовство. Ведь кабинетные исследования дешевле экспедиций. Будучи удаленными от конкретных исследовательских дел в региональных институтах, особенно от наиболее далекого от Москвы, но самого важного в рыболовстве Дальневосточного бассейна, они неизбежно вынуждены будут искать способы присваивать не только фактические данные, но и претендовать на «интеллектуальную собственность». Это в свою очередь вызовет понятную психологическую и моральную «отторженность» от центра. Но создается впечатление, что сейчас такие понятия вообще не в моде. Как говорится, «маховик запущен», а время проверит итог, так как именно временем определяются уровень и траектории всех событий. Но можно заранее утверждать, что «вертикаль власти» должна иметь разумные границы, за пределами которых эффективность любого типа руководства снижается, а система теряет свою устойчивость, в результате чего нарушается нормальное функционирование.

    Шунтов Вячеслав Петрович, доктор биологических наук, профессор, главный научный сотрудник ТИНРО, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный работник рыбного хозяйства РФ, работает в ТИНРО с 1959 г. (почти 60 лет), автор более 400 публикаций, в том числе несколько десятков книг по рыбам, морским птицам, морским млекопитающим, морским змеям, биологическим ресурсам и рациональному их использованию.

    Представлена статья из вышедшего в свет очередного (13-го) Бюллетеня изучения тихоокеанских лососей на Дальнем Востоке. Обсуждаются намерения и планы по развитию рыбной отрасли (промысла и аквакультуры) России на ближайшую и отдаленную перспективы, объявленные несколько месяцев назад. В разработках этих планов кроме Росрыболовства и рыбохозяйственной науки принимала участие и Российская Академия наук. По мнению В.П. Шунтова, главным недостатком перспективных намерений по развитию рыбной отрасли является следование принципам времен Советского Союза, когда не было 200-мильных зон и когда целью ставилось «владение» всем Мировым океаном. При таком распределении сил никогда не удастся создать рыбное хозяйство, будет только неустойчивый промысел. Не получит серьезного развития и аквакультура, которая топчется на месте десятилетиями, особенно на Дальнем Востоке, где связанные с промыслом рыбаки обеспечивают до 70 % ежегодного промыслового вылова страны. Дополнительных трудовых и иных ресурсов здесь нет, и до сих пор продолжается отток людей в западные районы страны.

Комментарии 1