Анализ исторического развития института инвестиционных квот в отечественном рыболовстве

25.10.2021

Любые события, включая преобразо­вания в политике и экономике страны, законодательные изменения в отдельно взятой отрасли, а также реформы систе­мы управления государством в целом, не могут существовать отдельно от исто­рии - истории образования и развития исследуемых изменений, их влияния на население и на все производственные сектора государства и бизнеса.

Инвестиционные квоты водных био­логических ресурсов также не избежа­ли этой участи и тоже приобрели свою историю, тернистую, пережившую многочисленные законодательные на­слоения и реформы в традиционной ры­бохозяйственной отрасли , в результате которых такой народный вид промысла, как рыболовство, стал потихоньку пре­вращаться в доходную часть отдельно взятых крупных рыбодобывающих ком­паний, без учета интересов и удовлетво­рения потребностей населения страны в доступной и качественной рыбе и рыб­ной продукции.

Еще в июле 2009 года, в бытность пред­седателя правительства Владимира Пути­на, пошло его поручение Росрыболовству о подготовке законодательного проекта, предусматривающего в первую очередь распределение квот в пользу тех судовла­дельцев, которые только на российских верфях и, желательно, преимущественно на стапелях ОАО «ОСК» («Объединенная судостроительная корпорация»), офор­мили свои заказы на постройку судов. А, соответственно, и бесплатные квоты на вылов, и обеспеченное кредитование по­стройки судов, получат только те компа­нии, которые закажут новострой на вер­фях «ОСК»!

Не успел пройти год, как рыбаки от­стояли закрепление долей квот за поль­зователями на 10 лет, и тут, практически, новая реформа, в принципе изменяющая рынок добычи водных биологических ре­сурсов. А уже через 2 месяца, после ин­вестиционной инициативы В. Путина, «квоты под киль» приказом Федерально­го агентства по рыболовству за № 874 от 30 сентября 2009 года был утвержден об­щий допустимый улов водных биологи­ческих ресурсов. В связи с чем у рыбаков возник вполне обоснованный вопрос: как и откуда, в каком объеме будут оттор­гаться водные биоресурсы под данный инвестиционный проект, если все квоты уже закреплены за пользователями?!

И, как следствие, сразу же в Росрыбо­ловство поступили предложения от Даль­невосточных рыбаков о необходимости публичного обсуждения и анализа про­ектов, предлагаемых ОСК, под которые планируется выделять «квоты под киль».

То есть, отечественные рыбопромыс­ловые компании желали бы получить именно то судно и в той комплектации, которое им необходимо, а не то что им предлагало ОСК и что возможно было по­строить не верфях корпорации!

Только предварительный и поверхност­ный расчет, с учетом на то время стоимо­сти новостроя 40-60 млн долларов, про­изведенный рыбаками, показал, что даже при длинном кредите на 10 лет под мини­мальный процент и со всеми субсидиями, судно приступит к работе не раньше, чем через 5 лет. А прибыль в год одного большо­го автономного тральщика-морозильщика (БАТМ), работающего на минтае, едва ли дотягивает до 4 млн долларов. И, даже еще не приступив к промыслу, предприятие уже оплачивает кредитору около 20 млн долла­ров с дальнейшей корректировкой суммы, в зависимости от условий кредитования.

Да и такое «инвестиционное» предло­жение прежде всего не выгодно было тем рыбодобывающим компаниям, которые уже вели промысловую деятельность и ко­торым намного проще и дешевле было купить подержанную «иномарку», но от­вечающую всем современным запросам рыбопромысловой деятельности, чего, к сожалению, пока еще не могли в то вре­мя и, даже на данный момент, не могут гарантировать отечественные судоверфи, включая и «ОСК», полностью зависящие от импортных комплектующих современ­ного рыбодобывающего судна.

Для большего понимания причин и необходимости возникновения ин­ститута инвестиционных квот, обо­значенных в 2009 году председателем правительства В. Путиным, обратим внимание на производственные пока­затели рыбохозяйственной отрасли именно в эти годы - годы запуска «ин­вестиционной» реформы, и именно - в морском рыболовстве.

Изучение ряда факторов по много­кратному реформированию рыбохо­зяйственной отрасли, после распада СССР, изменение величин уловов и объ­емов потребления рыбы и рыбной про­дукции населением России, переход к рыночной экономике и ряд других со­путствующих факторов позволят бо­лее детально понять назначение и при­чину вводимых инвестиционных квот, процесс развития и становления ко­торых уже превышает 10 лет.

МОРСКОЕ РЫБОЛОВСТВО ПОСЛЕ РАСПАДА СССР

Морское рыболовство является основ­ной частью многоотраслевого рыбохозяйственного комплекса страны, с боль­шим числом изменчивых и не поддаю­щихся достоверному прогнозу факторов, что делает данный вид промысла весьма специфичным видом деятельности, по­рождающим многочисленные ошибоч­ные представления о нем. Развернутая правительством, в рассматриваемые годы, деятельность по реформированию рыбохозяйственного комплекса в зна­чительной степени основывалась на по­верхностном анализе современного его состояния, что, в конечном итоге, и от­разилось на выборе и последствиях от применения ошибочной стратегии раз­вития отрасли России!

В основу стратегии развития рыбохо­зяйственного комплекса в эти годы был положен наиболее распространенный миф о том, что «россияне едят рыбы су­щественно меньше физиологических норм и уровня потребления развитых стран и показателей, достигнутых во вре­мена СССР». Исходя из этого тезиса, пра­вительство первоочередной задачей раз­вития рыбохозяйственного комплекса определило увеличение объемов уловов водных биоресурсов, производства и по­ставок рыбных товаров на внутренний рынок для удовлетворения спроса насе­ления России и потребностей различных отраслей промышленности. А индикаторами, предложенными руководством от­расли, стали критерии увеличения объ­емов уловов водных биоресурсов до 4,7 млн тонн (к 2020 г. - до 6,6 млн тонн), производства пищевых рыбных товаров - до 3,4 млн тонн (к 2020 г. - 5,3 млн тонн), и приближение уровня потребления рыбы и рыбопродуктов к медицинской обоснованной норме в размере 23,7 кг в год на человека.

Обосновывая упомянутую страте­гию в многочисленных выступлениях и публикациях, чиновники всех рангов озвучив али тезисы о значительном сни­жении потребления рыбных товаров на­селением России, по сравнению с пока­зателями СССР, медицинскими норма­ми и уровнем потребления в развитых странах. В частности, в проекте Страте­гии развития торговли, подготовленной Минпромторгом еще в 2010 году, было продекларировано, что потребление рыбы и рыбных продуктов на душу насе­ления в России составляет, от рекомен­дуемых норм, всего 56%.

Для того, чтобы разобраться с норма­ми потребления, обратимся к институту питания РАМН, которым и были разра­ботаны нормы физиологических потреб­ностей в энергии и пищевых веществах для различных групп населения (Мето­дические рекомендации от 18.12.2008 г.). В этих нормах указаны не нормы потре­бления конкретно рыбы и рыбных това­ров или других видов пищевых продуктов, а нормы физиологического потребления различных пищевых веществ, в том чис­ле белков. Физиологическая суточная по­требность в белке для взрослого населе­ния, в зависимости от пола и категории населения, определена в диапазоне 58- 117 граммов. При этом доля белков жи­вотного происхождения, включая рыбу и морепродукты, для взрослых должна быть не менее 50%, а для детей - не ме­нее 60%. На основе упомянутых норм физиологических потребностей, институ­том питания РАМН, с учетом физических возможностей национального производ­ства тех или иных видов продуктов, раз­работан проект рекомендуемых норм по­требления рыбы и морепродуктов, мяса и мясопродуктов и других видов пищевых продуктов дифференцированно по регио­нам и категориям населения.

В упомянутом проекте норм рекомендовано среднедушевое потребление рыбы и морепродуктов населением Рос­сии, по разным регионам и категориям, в зависимости от пола, возраста и уровня физической активности, на уровне 18­22 кг, при одновременном потреблении мяса и мясопродуктов 70-75 кг. Данные фактического потребления белковых продуктов животного происхождения населением России, приводимые Росста­том, свидетельствуют, что в целом потре­бление находилось в исследуемые годы на уровне рекомендуемых норм.

Общеизвестно, что уровень потребле­ния населением тех или иных продоволь­ственных товаров определяется доступ­ной сырьевой и производственной базой для удовлетворения в них национальных гастрономических предпочтений, плате­жеспособным спросом населения и уров­нем развития инфраструктуры. Следова­тельно, соотношение различных источ­ников животных белков в разных странах и регионах существенно различается.

Следует уточнить, что существуют две методики определения уровня потребления продуктов. Одна из них основана на потреблении непосредственно домохо­зяйствами - ее использует, в частности, Росстат. Другая методика, ее использует FAO, основана на расчете объема потре­бляемой населением пищевой рыбной продукции «первого предъявления». По этой методике сначала определяется объ­ем пищевой рыбной продукции «первого предъявления» (улов, используемый на пищевые цели), к которому прибавляется импорт пищевых рыбных товаров и вычи­тается экспорт пищевых рыбных товаров.

Определенный таким образом, объем рынка пищевых рыбных товаров делится на численность населения. Преимуще­ство методики «первого предъявления» состоит в том, что она позволяет добить­ся сопоставления уровня потребления населения стран, использующих, различ­ную по глубине переработки и видовому составу, рыбную продукцию. Официаль­ные данные Росстата, материалы иссле­дований независимых маркетинговых агентств и, проведенный по методике FAO, расчет за период 1988-2005 годы, показывают, что никакого катастрофиче­ского падения потребления рыбы и рыб­ных товаров в России не произошло.

Так, в связи с выполненными расчета­ми, населением России в 2008 г. потре­блено рыбы и рыбных товаров 20,2 кг на душу населения, а показатель СССР в пе­риод 1988-1990 г. - 24,6 кг.

Аналогичные данные о величине по­требления рыбы и рыбных товаров в Рос­сии приводят и независимые маркетин­говые агентства. По данным исследова­ния компаний РБК и Symbol-Marketing за 2009 год, на территории России средне­душевое потребление рыбы и рыбных то­варов составило 20,2 кг.

Говоря о советском периоде, не следу­ет забывать, что наши соотечественни­ки не потому ели много рыбы, что очень ее любили, а потому что рыба и рыбные товары были самым доступным по цене источником животных белков в период продовольственного дефицита. В рассматриваемый период времени, необходи­мость в рыбных товарах на внутреннем рынке России определялась не дефици

том продовольствия, а дефицитом пла­тежеспособности населения. Поскольку величина потребления рыбы и рыбных товаров населением России соответство­вала физиологическим и рекомендован­ным нормам потребления, то непонятно, на тот момент, стремление отрасли, для удовлетворения несуществующих по­требностей населения, в два раза увели­чивать масштабы уловов и производства пищевой продукции?!

Но, с другой стороны, говоря об удов­летворении потребности в рыбных то­варах, не следует забывать и о том, что морское рыболовство в эпоху СССР тра­диционно являлось одним из наиболее значимых поставщиков белковых компо­нентов кормов для животноводства, пти­цеводства и аквакультуры, а также - био­логически активных веществ и субстан­ций для пищевой и фармацевтической промышленности. Рыбохозяйственный комплекс СССР, для удовлетворения по­требностей только сельского хозяйства и здравоохранения, производил из во­дных биоресурсов до одного миллиона тонн в год разнообразной продукции, на­правляя на ее производство до трети до­бытых водных биоресурсов.

Отдавая должное именно тому, что кормовая мука из рыбы и морепродуктов включает максимальное количество эле­ментов, необходимых для правильного развития культивируемых рыб, сельскохо­зяйственных животных и птиц, повыше­ния усвояемости растительных кормов, ее использование в кормовом рационе позволяет существенно повысить эффек­тивность животноводства, птицеводства и аквакультуры. Также большой спрос на рыбий жир в те годы определялся высо­ким содержанием в водных биоресурсах жирных кислот омега 3 и многих других, необходимых для полноценной жизнедея­тельности человека и сельскохозяйствен­ных животных и птиц, полезных веществ. А все поиски, сопоставимых по эффектив­ности, заменителей рыбной муки и ры­бьего жира до сей поры так и не увенча­лись успехом. И, как следствие, увеличе­ние спроса на кормовую рыбную муку, рыбий жир и их аналоги, определялся, на тот момент, существующей ограниченно­стью сырьевой базы для их производства и, соответственно, возросшими потреб­ностями рынка.

В рассматриваемые постсоветские годы, масштабы отечественного произ­водства товаров кормового и медицин­ского назначения из водных биоресурсов сократились в 10 раз, при уменьшении объемов вылова в 2 раза. По мнению спе­циалистов Минсельхоза, только потреб­ности российского животноводства и пти­цеводства составляют около 400-500 тыс. тонн рыбной муки в год, при фактическом ее удовлетворении не более чем на треть.

Недостаток рыбной муки отечествен­ного производства компенсировался и продолжает компенсироваться постав­ками импортной продукции, зачастую сомнительного качества, а удельный вес импорта в 2008 году превысил 70%.

КАКИЕ СЫРЬЕВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ИМЕЛИСЬ У РОСРЫБОЛОВСТВА В РАССМАТРИВАЕМЫЕ ГОДЫ?

В качестве одного из приоритетных на­правлений развития рыбохозяйственно­го комплекса, после распада СССР, правительством была определена необходи­мость создания условий для возрождения и расширения деятельности отечествен­ного промыслового флота в отдаленных районах Мирового океана. Это должно было способствовать увеличению уловов и потребления рыбных товаров населе­нием России и послужить альтернати­вой для сокращения деятельности флота в российской экономической зоне. Не стоит упускать из виду и тот факт, что за постсоветский период уловы (включая морское рыболовство и рыболовство во внутренних водоемах), хотя и уменьши­лись в 2 раза - с 7,0 млн тонн (1991 г.) до 3,5 млн тонн (2008 г.), то ведь и числен­ность населения нынешней России в этой же пропорции меньше населения СССР: 142 млн человек и 287 млн человек, соот­ветственно.

Особо стоит отметить, что рыбохо­зяйственный комплекс СССР был при­зван решать в ажнейшие социальные и политические з адачи: накормить народ «дешевой» рыбой, обеспечить з анятость жителей прибрежных регионов и обеспе­чить присутствие флота под советским флагом в отдаленных районах Мирово­го океана. Для выполнения поставлен­ных задач, государство обеспечивало рыбохозяйственный комплекс мощной международной политической поддерж­кой и значительными финансовыми ре­сурсами: сумма всех видов бюджетных дотаций и форм финансовой поддержки государством рыбного хозяйства СССР в конце 1980-х годов приближалась к по­ловине стоимости производимой рыбной продукции. В рассматриваемый период ситуация принципиально изменилась - из получателя финансовых ресурсов из бюджета, рыбохозяйственный комплекс превратился в донора бюджета: нетто- платежи в бюджет и социальные фонды составляли в эти годы 10-12% от выруч­ки. Анализ же неосваиваемых и недоис­пользуемых видов рыб и морепродуктов и рынков сбыта товаров из них свиде­тельствует об отсутствии дополнитель­ных, доступных для отечественного ры­боловства, экономически эффективных и востребованных рынком видов водных биоресурсов.

Причиной тому служило желание ру- ков одств а отрасли решать, помимо го­сударственной задачи, «отраслевую» - ув еличение значимости отрасли и полу­чение для этого от государства дополни тельных бюджетных ресурсов, при этом, что характерно, оценка экономической эффективности освоения водных биоре­сурсов никем не производится. Только поверхностный анализ рыбохозяйствен­ной науки показал, что неосвоенные от­ечественным рыболовством (по сравне­нию с ОДУ) водные биоресурсы в 2007­2008 годы составляли около 2,5 млн тонн. Даже без анализа и бухгалтерских расчетов становится понятным, что объ­ективными причинами неосвоения этих ресурсов явилась просто экономическая непривлекательность промысла в отда­ленных районах Мирового океана без поддержки государств а, как это было в эпоху СССР.

РЫБОДОБЫВАЮЩИЙ ФЛОТ ПОСЛЕ РАСПАДА СССР

Отечественный промысловый флот всегда был отражением социально-эко­номической политики государства в об­ласти рыболовства. Структура, типовой состав, численность отечественного фло­та были подчинены задачам обеспече­ния населения страны «дешевой» рыбой, продовольственной независимостью, занятостью населения прибрежных ре­гионов и необходимостью политическо­го влияния СССР в отдаленных районах Мирового океана. Экономическая эф­фективность для морского рыболовства длительное время не была определяю­щим фактором, поэтому в отечественном добывающем флоте сложилось преоб­ладание траулеров традиционного типа и универсальных типов судов, которые могут быть использованы для промысла большинства видов рыб. При этом по­стройка судов осуществлялась большими сериями. Поскольку за рубежом основ­ным критерием всегда являлась прибыль, то суда строятся индивидуально для каж­дого конкретного заказчика, а главным критерием для выбора конкретного типа и проекта судна является его максималь­ная эффективность на промысле того объекта и в том районе, который предпо­лагается.

Судостроительная промышленность СССР была ориентирована на военное ко­раблестроение, и основное пополнение промыслового флота производилось за счет судостроения стран-членов СЭВ. Часть промысловых судов строилась на верфях, оставшихся после распада СССР на тер­ритории Украины и Литвы. Следует отме­тить, что на строительстве каждого класса промысловых судов специализировалась та или иная верфь. Так, строительство крупнотоннажных добывающих судов осу­ществлялось на трех верфях в г. Николаев (треть общего числа), почти столько же построено на «Volkswerft» в ГДР, остальная часть - в Польше и Литве.

В конце 1980-х и начале 1990-х годов, в рамках программы обновления флота, за счет кредитов иностранных банков, 25 крупнотоннажных добывающих судов было построено в Испании. На верфях, оставшихся на территории России, были построены только половина среднетон­нажных и 2/3 малотоннажных добываю­щих судов, крупнотоннажный промысло­вый флот в России никогда не строился. Уровень производственного и трудового потенциала, оставшихся на территории России верфей «промыслового» судостро­ения, их расположение и характеристи­ки береговой и речной инфраструктуры ограничивают размеры и производствен­ные возможности судов, которые эти верфи смогут построить, в результате - на этих верфях добывающие суда суще­ственно уступают, по ряду качественных характеристик (площадь промысловой палубы и рыбообрабатывающей фабри­ки, вместимость трюма, тяговое усилие и т.п.), иностранным аналогам.

Поэтому отечественные верфи «про­мыслового» судостроения в то время мог­ли, в лучшем случае, серийно строить только малотоннажные суда и в ограни­ченном количестве - среднетоннажные суда.

В силу конструктивных особенностей добывающих судов, привлекательность их строительства существенно ниже, чем при оборонных и «нефтяных» зака­зах. Тем, не менее, в условиях неопре­деленности с военными заказами, ряд кораблестроительных верфей сделали попытку построить добывающие суда и отдельным верфям удалось построить ограниченное количество (вместе поряд­ка 30 ед.) средних и малых добывающих судов. Можно сказать, что определенно­го успеха в этом достигли только ФГУП «Звездочка» и компания «Посейдон», по­строившие вместе более 20 малотоннаж­ных судов в рассматриваемые года.

С развитием рыночных отношений, полученный в наследство от советского рыболовства, добывающий флот оказал­ся менее конкурентоспособным по срав­нению с флотами развитых рыболовных стран, так как не соответствовал совре­менному техническому и технологи­ческому уровню зарубежных аналогов и требованиям потребительского рынка рыбных товаров. Для российских добыва­ющих судов характерен высокий уровень расходования топлива, высокая трудо­емкость промысловых операций, низкая энерговооруженность, недостаточная вместимость трюмов, недостаточные тя­гово-скоростные характеристики, нена­дежность и низкая производительность комплектующего оборудования. Все это вместе взятое приводит к низкой произ­водительности отечественного морско­го рыболовного флота. Эффективность его использования, по сравнению с со­седними странами, обладающими ана­логичным видовым составом сырьевого обеспечения, более низкая. А приемле­мые финансовые показатели российских рыболовных компаний тех лет обеспечи­вались исключительно богатством рос­сийской экономической зоны и прилега­ющих районов, практически бесплатной приватизацией активов морского рыбо­ловства в начале 1990-х годов, низкой заработной платой плавсостава и необо­снованной экономией на техническом обслуживании.

Уже тогда наблюдаемое превышение суммарных промысловых мощностей над сырьевыми запасами российской экономической зоны, распыленность промысловых квот и добывающих судов среди большого количества рыболовных компаний, низкий кадровый потенциал привели к низкому уровню эксплуатации флота. Большинство добывающих судов находилось на промысле гораздо мень­ше времени, чем в советский период, или суда наиболее эффективных компаний. Так, если средняя продолжительность су­дов на промысле минтая в 2009 году была равна 69 суткам, а у отдельных типов крупнотоннажных судов - 140 суток, в то время, как эффективные суда вели про­мысел минтая 180-220 суток в году.

Уровень технического состояния и тех­нологического оснащения российских судов обуславливают сырьевую направ­ленность отечественного рыболовства. На судах в море выпускалось мороженое сырье или полуфабрикат, которые в зна­чительной степени перерабатываются на зарубежных фабриках в товары с высокой степенью переработки, соответственно - основная часть добавленной стоимости в рыбных товарах оставалась за рубежом.

Другая причина сырьевой направлен­ности отечественного рыболовства - особенности менталитета российского предпринимательства, которые приве­ли к концентрации усилий рыболовно­го бизнеса на промысле ряда, ориенти­рованных на экспорт, дорогостоящих объектов (треска, минтай, крабы и др.). Высокая рентабельность на их промыс­ле достигается при любом уровне хозяйствования и технического обеспечения и определена только природой и обстоя­тельствами: дефицитом товаров из этих видов в одных биоресурсов на мировых рынках, дешевизной, доставшихся в на­следств о от СССР, добывающих судов и низкой стоимостью рабочей силы.

Нельзя не отметить и то, что россий­ский предприниматель, в исследуемые годы, жил и действовал в нестабильной системе хозяйствования и, в силу особен­ностей национального характера, руководствовался краткосрочными целями. Инновационная деятельность приноси­ла ему не только дополнительный доход, но и новые проблемы, так как требовала перехода на качественно иной уровень хозяйствования. Кроме того, при инно­вационном развитии появляются допол­нительные издержки по возврату заем­ных средств, финансовые расходы и стра­ховые выплаты, расходы на повышение квалификации персонала, привлечение иностранных специалистов, обеспече­ние высокого уровня технической экс­плуатации судов и их оснащения и т.п. Привлечение заемных финансовых ре­сурсов для такого развития, в свою оче­редь, требовало открытости бизнеса, его подконтрольности кредиторам и инве­сторам, что для отечественного рыбака, в большинстве случаев, неприемлемо. Поэтому, по мнению большинства пред­принимателей тех лет, дополнительные доходы от инновационной деятельности неадекватны возникающим проблемам и расходам.

Касательно Дальнего Востока, то здесь большее значение имел «китай­ский» фактор, т.к. правительство Китая стимулировало национальных произ­водителей, экспортирующих товары из «белой» рыбы, при общей сумме дота­ций и компенсаций, достигающих 48% от стоимости экспортного товара. А все это позволяло китайским перерабаты­вающим фабрикам устанавливать такой уровень закупочных цен на российское сырье и полуфабрикат, что для россий­ских производителей величина дохода из тонны минтая от выпуска мороженого сырья и полуфабриката длительное время была больше дохода, получаемого при производстве высокотехнологичной про­дукции. То есть, подобная ценовая ин­тервенция Китая стимулировала россий­ского рыбопромышленника отвозить ки­тайскому «партнеру» сырье, тем самым инвестируя им новые рабочие места на возводимых предприятиях по переработ­ке российского сырья-кругляка и получе­нием «партнером» солидной добавочной стоимости. Другой «дальневосточной» причиной низкого уровня переработки рыбного сырья в те годы была «потеря» 23 и запрет промысла по ряду причин 15 современным траулерам-заводам, по­строенным в конце 1980-х и начале 1990­х годов на верфях Норвегии, Испании и ФРГ под гарантии Минрыбхоза СССР. В результате утраты основных мощно­стей по глубокой переработке сырья и от­сутствия у отечественных производите­лей мотивации, рыболовство Дальнего Востока технологически деградировало и превратилось в сырьевой придаток Ки­тая и Южной Кореи, что уже похоже на умышленный выв од высокотехнологич­ных рыбодобывающих судов России из оборота глубокой переработки сырья, с вывозом его «кругляком» в страны АТР.

Если во второй половине 1990-х го­дов отечественная высокотехнологичная продукция из минтая доминировала в со­ответствующем секторе рыбного рынка ЕС (более 60%), то, в результате умень­шения отечественного производства филе минтая (со 165 тыс. тонн в 1998 г. до 25-30 тыс. тонн в 2008-2010 годах), вытеснена аналогичной продукцией из США и китайской продукцией вторич­ной заморозки из российского же сырья. В исследуемые годы только 10-15% сы­рья минтая направляется на выпуск про­дукции с высокой степенью переработки (для сравнения в США - более 95%). При­учив российских рыбаков к получению экономически незаработанных доходов и поставив их в финансовую зависимость, китайские переработчики и трейдеры приступили к снижению закупочных цен на российское сырье.

Важным показателем, характеризую­щим эффективность использования до­бытого сырья и уровень технологическо­го оснащения, является цена тонны экс­портной продукции. Сравнение результа­тов России и соседних стран с аналогич­ными сырьевыми ресурсами показывает, что только прямые потери отечественно­го рыболовства, в результате сырьевой направленности, в год составляют свыше миллиарда долл. США. Многие чинов­ники и рыбаки главную причину столь низкой эффективности отечественного рыболовства видели в возрасте судов. Од­нако, вопреки общепринятому мнению, средний возраст отечественных добыва­ющих судов тех лет не особенно отличал­ся от возраста их зарубежных аналогов.

Главное отличие промыслового флота России от развитых рыболовных стран заключалось в качественно иной систе­ме технической эксплуатации и обслу­живания судов, обеспечивающей опти­мальную структуру флота, хорошее тех­ническое состояние судов, независимо от возраста, и их постоянное переоборудо­вание, с учетом изменения условий рын­ков рыбных товаров, появления новых технологий, экологических требований, роста цен на энергоносители.

Очень характерным примером в этом плане может служить один из самых эф­фективных норвежских траулеров-за­водов «Saga Sea». Это судно построено в США в 1974 году, спустя 19 лет было ре­конструировано и переоснащено на нор­вежской верфи «Soviknes» для условий промысла и переработки минтая в вы­сокотехнологичную продукцию. В связи с ограничениями в американской эконо­мической зоне, траулер в начале 2000-х годов эксплуатировался в российской экономической зоне, где был самым эф­фективным судном. После изменения системы распределения квот в России, после модернизации и переоснащения судно было направлено на промысел кри­ля в Антарктику. В настоящее время тра­улер-завод «Saga Sea» является первым в мире судном, где переработка сырья осуществляется на основе современных биотехнологий. В сезон 2004-2005 годов траулер-завод «Saga Sea» установил про­мысловый рекорд в Антарктике, добыв за сезон 48 тыс. тонн криля.

Особенно заметны различия в структу­ре и укомплектовании судов, системе их технического обслуживания и оснаще­ния, при сравнении российского флота с флотами наших соседей, имеющих оди­наковые или близкие по видовому соста­ву и доступным запасам рыб. Показатели производительности добывающего фло­та России меньше аналогичных показа­телей Норвегии и США в 2006-2007 годах в 3-4 раза.

ОБНОВЛЕНИЕ РЫБОДОБЫВАЮЩЕГО ФЛОТА РОССИИ

Вопрос качественного обновления от­ечественного добывающего флота остро встал уже в конце 1980-х годов. Тогда, в качестве пути решения проблемы, было выбрано строительство судов за счет ком­мерческих и экспортных кредитов ино­странных банков под гарантии Минрыбхоза СССР. Позднее отдельные компании продолжили приобретение современных судов иностранной постройки за счет средств межправительственных и экс­портных кредитов. В рамках реализации этих программ, за счет иностранных кре­дитов, за 12 лет (1987-1998 г.) на 14 ино­странных специализированных верфях было построено и передано отечествен­ным компаниям 98 современных боль­ших и средних промысловых судов общей стоимостью около 1,7 млрд долл. США. В силу различных причин объективного и субъективного характера, в постсовет­ский период основная часть этих судов была для российского рыболовства поте­ряна, а в рассматриваемые годы в соста­ве отечественного флота осталось всего 54 единицы, из них эксплуатировались только 30. Сумма основной части долга по этим судам была близка к 1 млрд долл. США, а с учетом процентной задолжен­ности и штрафов за просрочку - не мень­ше 2 млрд долларов.

Необходимо отметить, что в рассма­триваемые года ни у рыбохозяйственно­го комплекса, ни у государства не было финансовых ресурсов для обновления флота путем массового строительства, да и увеличение улов ов, по сравнению с достигнутым уровнем, как отмечалось выше, было ни к чему.

Тем не менее, не имея принципиаль­ных возражений против развития отече­ственного судостроения и приветствуя предложение премьер-министра России г-на Путина о принятии новой Концеп­ции обновления промыслового флота России, обозначенную им еще в 2009 году, все же хочется, чтобы правитель­ство больше заботилось о потребителях, чем о производителях. Отечественное су­достроение должно строить рыболовству не то, что оно может, а то, что рыболов­ству необходимо. К сожалению, на остав­шихся после распада СССР верфях то, что нужно рыболовству, по приемлемым це­нам не построить.

Упомянутая Концепция являлась, в рассматриваемые годы, производной от необходимых объемов уловов и вели­чины и видов ому составу доступных ре­сурсов. Поэтому, сначала надо было еще раз определиться с этими показателями, и после этого приступать к составлению Концепции. Мероприятием, предшеству­ющим составлению Концепции, должно быть проведение объективного анализа флота, его укомплектования и оснаще­ния, т.е. проведение инвентаризации имеющихся мощностей. Между тем, офи­циальные данные на сей счет достовер­ностью не отличаются. В Реестре флота на тот момент числилось большое коли­чество «мертвых душ» - судов, которые физически отсутствовали и в промысле не участвовали, однако исключение этих судов из реестра администрации рыбных портов не производили. Определенную сумятицу вносила неопределенность с ис­точниками и объемами финансирования обновления флота. В разных докладах, концепциях и стратегиях потребность в обновлении флота и величины необхо­димого для этого финансирования разли­чались в 5-7 раз.

На заседании правительственной ко­миссии под председательством вице-пре­мьера В. Зубков а в мае 2010 года Росры­боловство озвучило потребность в фи­нансировании на строительство новых судов в объеме 1 670 млрд руб., в то время как выручка от оптовых продаж продук­ции морского рыболовства, при улов ах 3,2 млн тонн (без внутренних водоемов), по данным Росстата в 2006-2008 г., со­ставляла всего 80-85 млрд руб. (по рыбо­хозяйственному комплексу в целом - 150 млрд руб.).

В итоге получилось, что запрошен­ное финансирование на строительство нового флота эквивалентно выручке от­ечественного рыболовства за 20 лет, да и с трудом верится, что вновь построен­ный флот, за счет дополнительного вы­лова 3,3 млн тонн (к 2020 г.), получит такую выручку от выпуска продукции из этого улова, что обеспечит возврат, вло­женных в новое строительство, средств!

К тому же цена продукции из этих до­полнительных ресурсов намного меньше цен на продукцию из интенсивно осваи­ваемых ресурсов российской экономи­ческой зоны и ближних традиционных районов промысла, а величина уловов не настолько велика, чтобы компенси­ровать разницу в ценах и вернуть, вло­женные в новое строительство, средства. И именно по этой причине промысел в отдаленных районах Мирового оке­ана, как правило, убыточен, в лучшем случае - низкорентабелен. Касаясь цены на суда, стоит обратить внимание на то, что в рассматриваемый период времени наблюдалась активная тенденция опере­жающего роста цен на энергоносители, металлы и, соответственно, продукцию судостроения и машиностроения, по сравнению с ценами на продовольствие, и, в частности, рыбные товары.

Так, по данным МВФ и Index Mundi, за период с 2002 по июль 2010 года индекс цен на энергетическое топлив о увели­чился в 2,5, металлы - в 2,5 раза, инду­стриальную продукцию (включая маши­ностроение) - в 1,9 раза, при этом общий индекс цен на продовольственные това­ры увеличился только в 1,7 раза, из него на рыбу и рыбные товары в 1,3 раза.

Заметим, что 2-4 кратный рост цен на продукцию судостроения и судов ого ма­шиностроения не сопровождался адек­ватным увеличением производительности, что связано с биологическими огра­ничениями величины потенциальных уловов.

Так, величина суточной заморозки, спроектированных и построенных в Ис­пании в конце 1980-х и начале 1990-х годов БМРТ проекта 1305D (тип «Сотруд­ничество»), после их модернизации в се­редине 1990-х годов составляла 250 тонн, а проектируемый еще в те годы норвеж­скими конструкторами новый траулер- завод способен был в сутки заморажи­вать 300 тонн продукции. При этом, цена одного БМРТ проекта 1305D, с учетом за­трат на модернизацию, составила 35-37 млн долл. США, при прогнозируемой за­водской цене нового судна в 120-130 млн долларов.

Столь резкое увеличение цен на про­дукцию судостроения и судов ого ма­шиностроения привело к уменьшению масштабов зарубежного промыслового судостроения и увеличению возраста добывающих судов во флотах всех в еду­щих рыболовных стран. В этих условиях большинство иностранных рыболовных компаний пошло по пути реконструкции, модернизации и переоснащения судов. Например, все, эксплуатирующиеся на промысле минтая в американской эко­номической зоне, траулеры-заводы (по­строены в США в 1969-1981 годах) в сере­дине 1990-х годов были модернизированы в Норвегии, Японии, ФРГ. Отметим, что некоторые из них были перестроены в траулеры из судов другого назначения (сухогрузы, десантные корабли).

Значительным препятствием для от­ечественных верфей было отсутствие качественного отечественного судово­го комплектующего и технологического оборудования, а именно они определяют производительность и доходность само­го судна, стоимость которых в цене ры­бодобывающего судна доходит до 70%. Машиностроительная промышленность СССР не обеспечивала изготовление всей номенклатуры необходимого судов ого комплектующего оборудования, поэто­му основная его часть изготавливалась в странах СЭВ. В ходе рыночного рефор­мирования экономики стран Восточной Европы, часть традиционных произво­дителей судов ого оборудования ликви­дирована, часть - переориентирована на другое производство, некоторые про- изв одители оказались на Украине. Часть оставшихся на территории России тра­диционных производителей не пережила последствий рыночных преобразований и обанкротилась.

А судовое оборудование, которым был укомплектован, доставшийся в наслед­ство от советского рыболовства, добы­вающий флот существенно уступало по большинству технических характери­стик иностранным аналогам и не соот­ветствовало ужесточающимся требова­ниям международных морских и эколо­гических организаций и потребитель­ских рынков.

Для комплектующего оборудования отечественного флота тех лет была ха­рактерна низкая производительность, высокое потребление энергоресурсов, большие массогабаритные характери­стики, ненадежность и низкое качество изготовления, необходимость значитель­ных затрат на ремонт и техническое об­служивание, отсутствие развитой сети сервисного обслуживания.

При строительстве современных типов судов и модернизации имеющихся судов использование, производимого в то вре­мя, отечественного оборудования весьма ограничено, а приобретение необходи­мого импортного оборудования увеличи­вало стоимость судна на сумму таможен­ных платежей, сборов и НДС, суммарно составляющих почти 30% таможенной цены оборудования.

Относительно быстрым и недорогим направлением обновления флота, кото­рый рассматривался в рассматриваемый период лет, являлась модернизация су­дов, а опыт отечественных и зарубежных рыбопромысловых компаний показы­вал, что, оснастив современным судовым оборудованием добывающее судно тра­диционного типа, можно добиться при­ближение его промысловых и производ­ственных характеристик к современным аналогам.

Стоимость модернизации судов од­ного и того же типа может существенно различаться, однако всегда стоимость модернизации значительно ниже стои­мости нового судна, а сроки модерниза­ции - в несколько раз меньше, чем при новом строительстве.

Затраты капитала на тонну уловов, при модернизации имеющихся судов по срав­нению с новым строительством, меньше в 4-5 раз. Несмотря на столь очевидные преимущества, модернизация промысло­вых судов, в отличие от развитых рыбо­ловных стран, широкого распростране­ния в отечественном рыболовстве не по­лучила.

В вопросе модернизации судов наи­больший интерес тех лет представляет опыт единственной в России компании (ОАО «Мурманский траловый флот»), осуществившей в 2008 году масштабную модернизацию промыслового флота.

Проведенная модернизация 7 единиц РТМКС проекта 488 типа «Моонзунд», для промысла массовых пелагических видов рыб, привела к изменению всей техноло­гической цепочки: от поиска рыбы, спо­соба выгрузки рыбы из трала и транспор­тировки рыбы в охлажденной забортной воде до быстрого замораживания при от­сутствии подпрессовки в вертикальных морозильных аппаратах.

Суточные уловы модернизированных судов на промысле массовых пелагиче­ских видов рыб в Северной Атлантике показали уловы выше однотипных стан­дартных судов этого же типа на 30-40%.

На модернизированных судах умень­шилась трудоемкость промысловых и производственных операций, снизи­лись энергетические затраты, повыси­лось качество готовой продукции, и как следствие - увеличились доходы из добы­того рыбного сырья. Важнейшим факто­ром преимущества модернизации явля­лись и сроки его проведения. Так, если строительство головного крупнотоннаж­ного траулера занимает 30-36 месяцев, а серийного - 18-24 месяца, то сроки модернизации аналогичного по классу судна, в зависимости от числа модер­низируемых элементов и объема работ, находилось в диапазоне 6-12 месяцев. В соответствии с Концепцией и разны­ми программами до 2020 года, по мне­нию Росрыболовства, необходимо было построить от 200 до 1000 различных по классу промысловых судов.

Еще раз напоминаем, что практиче­ское исполнение программ строитель­ства промысловых судов за счет ино­странных кредитов с конца 1980-х до середины 1990-х годов, в ходе которых было построено 98 современных судна, заняло полных 12 лет. При этом ситуа­ция для обновления промыслового флота в тот период была несопоставимо лучше ныне существующей ситуации:

• в строительстве были задействованы 14, специализированных на промыс­ловом судостроении, верфей из 4 ев­ропейских стран;

• не было особых проблем с привлече­нием долгосрочных кредитов евро­пейских стран и отечественных гаран­тийных инструментов для целей кре­дитования судостроения;

• укомплектование судов производи­лось за счет новейшего, в тот период, европейского оборудования, при этом таможенные налоги и сборы со стои­мости оборудования не взимались;

• процесс «распыления» рыболовных активов только начинался, а россий­ские рыболовные компании не успели испортить свою кредитную историю;

• цены на промысловые суда и комплек­тующее оборудование были в 2-4 раза меньше цен нынешних аналогов;

• большинство европейских стран, в тот период, субсидировало национальное судостроение, в результате чего цены на суда для российских компаний были ниже на 15-20%.

Следовательно, с учетом проведен­ного анализа фактического наличия промыслового ресурса и состояния рыбодобывающего флота, можно ска­зать, что, в рассматриваемый период времени и на ближайшие от него 7-10 лет, не было иной альтернативы кро­ме масштабной модернизации, в каче­стве инструмента обновления, отече­ственного рыбопромыслового флота постсоветской России.

А для повышения эффективности оте­чественного морского рыболовства было бы более целесообразно, в рассматривае­мый период, в отличие от слабо аргумен­тированной концепции судостроения, модернизировать и переоснастить по­рядка 200-300 единиц некоторых типов, относительно производительных и при­личных по техническому состоянию, имеющихся добывающих судов. Только предварительные расчеты рыбаков в те годы, показали, что, при примерных за­тратах в размере 30-50 млрд руб., в ре­зультате модернизации и переоснащения эти суда могут обеспечить вылов и доста­точно высокий уровень переработки по­рядка 2 млн тонн в одных биоресурсов. Но не только вылов, но и повышение ка­чества продукции, увеличение глубины переработки сырья и, как следствие, уве­личение выручки от продаж и снижение операционных издержек!

ЛИЗИНГОВАЯ КОМПАНИЯ, КАК ИНСТРУМЕНТ ОБНОВЛЕНИЯ РЫБОПРОМЫСЛОВОГО ФЛОТА РОССИИ

Еще в сентябре 2010 года на V Между­народном конгрессе рыбаков во Влади­востоке обсуждался вопрос о целесоо­бразности создания лизинговой компа­нии, как финансового инструмента при строительстве судов. На данном этапе де­ятельности отечественного рыболовства был выведен вполне аргументированный довод, что проблема заключается не в от­сутствии лизинговой компании как тако­вой, а в отсутствии в России источников «длинных» денег. И это понятно, посколь­ку лизинговые компании берут деньги на свои программы в банках, собственные средства банков или депозиты населения и предприятий, а также из иных источни­ков «длинных» денег, таких, как пенсион­ные и страховые накопления.

В развитых странах установленный нормативный срок окупаемости строи­тельства добывающего судна после ввода в эксплуатацию составлял на тот период 8,5 лет, а после модернизации и ремонта - 5 лет. Кроме того, срок строительства добывающего судна занимал, в зависи­мости от класса судна и верфи, от 12 до 36 месяцев, то есть необходимы были кредиты на сроки от 6-7 (модернизация) до 10-12 лет (новое строительство).

Потенциально все внутренние источ­ники долгосрочных пассивов (источни­ков «длинных» финансовых ресурсов) в России на 01.07.2010 года (Рынки РБК) составляли примерно 3-4 трлн руб., в том числе: депозиты населения в России со­ставляли 4,2 трлн руб. (57 тыс. руб. на человека, а за вычетом обязательств пе­ред банками по потребительским креди­там - 30 тыс. руб.). Как источник «длин­ных» денег ресурс довольно сомнитель­ный, так как депозиты в подавляющем большинстве не превышали одного года (для справки: уровень депозитов населе­ния в % по отношению к ВВП в России со­ставлял 12%, Индии - 35%, Китае и Ита­лии - 60-80%).

Банковские ресурсы - собственные ис­точники банков 3,8 трлн руб. и на счетах в банках средства предприятий 0,3 трлн руб., итого - около 4 трлн рублей. Сред­ства банков не играют существенной роли в финансировании реального сек­тора. В 2009 году основным источником инвестиций в основной капитал были собственные средства предприятий, тог­да как на кредиты пришлось только 7% общего объема финансирования. Спо­собность банковского сектора финанси­ровать модернизацию экономики сильно ограничена отсутствием долгосрочных и дешевых денежных ресурсов у самих банков. По состоянию на 1 января 2010 года портфель корпоративных кредитов сроком более трех лет составил 4,64 трлн рублей, тогда как объем привлеченных на аналогичный срок средств предприя­тий и населения - всего 1,76 трлн рублей.

Заинтересованность банков в выда­че долгосрочных кредитов формируется не только за счет наличия возможности долгосрочного кредитования, но и суще­ственных институциональных проблем и рисков, горизонт планирования и ин­вестиций по-прежнему будет оставаться коротким. Долгосрочное финансирова­ние, с точки зрения банков, - это повы­шенные риски, которые необходимо учесть в условиях предоставления креди­та, прежде всего, в конечной процентной ставке. Таким образом, кредитование оказывается либо слишком дорогим для заемщика, либо слишком невыгодным для банка.

На руках у населения находилось в то время еще около 1 трлн руб. наличных денег (значительная часть средств насе­ления отвлечена в приобретение инве­стиционной недвижимости, в качестве средств сохранения сбережений).

Пенсионные накопления составляли на тот момент 0,9 трлн руб., из них 80% находились под управлением ВЭБ. Тоже сомнительный источник, поскольку, из- за ожидаемого дефицита пенсионного фонда, в 2011 году даже увеличился раз­мер социальных отчислений от оплаты труда! Ресурсы страховых компаний нет смысла рассматривать, из-за неразвито­сти страхового рынка в России.

Если условно разделить расчетные «длинные» деньги на всех, то, исходя из удельного веса рыбохозяйственного ком­плекса, в экономике России 0,2% ВВП, на тот период, он мог потенциально претендовать примерно на 8 млрд руб. или 267 млн долл. США. Ну, и если уж совсем верить Росстату, то примерно эта сумма и так вкладывалась в эти годы в рыбохо­зяйственный комплекс в объеме 260-340 млн долл. США.

Нельзя не обратить внимание и на бухгалтерские отчеты, рейтингового агентства «Эксперт РА», который регу­лярно публиковал данные о лизинговом бизнесе в России. Так, по состоянию на 01.10.2010, текущий портфель лизин­говых контрактов составлял около 930 млрд руб., из них на три крупнейшие ли­зинговые компании («Сбербанк лизинг», «ВЭБ лизинг», «ВТБ лизинг») приходи­лось 37% или 346 млрд рублей. В целом же предполагалось, что общая сумма но­вых контрактов 2010 года достигнет 500 млрд руб., и из них на большую тройку придется более 150 млрд рублей.

Ну, а уж если рассматривать отрасле­вую структуру вновь заключенных кон­трактов, то наибольший удельный вес приходился на железнодорожную техни­ку (более 33%) и авиационный транспорт (15%), а на все виды морских и речных судов - только 3,3% или около 17 млрд рублей. Даже если все эти деньги были бы использованы на нужды рыболовства, что само по себе уже невероятно, то, по ценам тех лет, это 5-7 новых БМРТ. Необ­ходимо отметить и то, что сюда не вклю­чен Росагролизинг, который, по состоя­нию на 01.01.2009 года, держал текущий портфель лизинговых контрактов в объ­еме 78 млрд рублей.

Не упускалась из виду и другая, не ме­нее значимая проблема, по сравнению с отсутствием института «длинных» де­нег, - отсутствие механизма гарантий возврата платежей за суда. Но даже если в исследуемые времена и появилась бы морская лизингов ая компания, то ее тре­бования к получателям судов не сильно бы отличались от требований банков!

Привлечение «длинных» финансовых ресурсов осложнилось бы отсутствием потенциальных заемщиков, соответствующих критериям надежности для финан­совых институтов. Высокие риски рыбо­ловства, как вида деятельности, в России усугублялись низким уровнем концен­трации рыболовного бизнеса, непрозрач­ностью товарных и финансовых потоков, высокой степенью влияния внесистем­ных факторов, включая отраслевые и ре­гиональные власти.

Отечественное морское рыболовство было «распылено» на множество мелких компаний, которые ну никак не могли быть в то время привлекательными заем­щиками-лизингополучателями.

Всего 8 рыболовных компаний имели на то момент устойчивый объем уловов более 60 тыс. тонн в год и 15-20 компаний от 30 до 60 тыс. тонн, остальной отечественный рыболовный бизнес «распылен» между бо­лее чем тысячей рыболовных компаний. Удельный вес 8 крупнейших отечествен­ных рыболовных компаний в 2007-2008 годах, в объемах уловов России составлял всего 28%, выпуску рыбных товаров - 23%, выручке от продаж - 17%, численности про­мыслового флота - 9%. При вылове в мор­ских районах промысла примерно 3,3 млн тонн в 2009 году выручка от продаж про­дукции морского рыболовства составила 62 млрд руб., а по другим данным того же Росстата - 80 млрд рублей. При существу­ющих ценах, в эти годы, на новые суда, не­прозрачности бизнеса и «качестве» балан­сов большинства рыболовных компаний, ни один банкир или работник лизинговой компании, без существенного залога или иного адекватного обеспечения, не дал бы среднестатистическому рыболовному заемщику-лизингополучателю даже списан­ную шлюпку!

Да и опять же, возвращаясь к техно­логическим возможностям отечествен­ных верфей по обновлению рыбопро­мыслового флота, нельзя проигнориро­вать заключение бывшего руководителя ОАО «ОСК» Романа Троценко который так прямо и говорил, что заказы на су­достроение рыбопромысловых судов... «это не наш рынок». И он был искре­нен и совершенно не лукавил, посколь­ку судостроительная промышленность СССР была ориентирована на военное кораблестроение, а основное пополне­ние промыслового флота производилось за счет судостроения стран-членов СЭВ. Опять же, в силу конструктивных особенностей добывающих судов, при­влекательность их строительства, как отметил тот же Роман Троценко, су­щественно ниже, чем при оборонных и «нефтяных» заказах.

Здесь будет уместным напомнить еще об одном и не менее интересном и попу­лярном механизме использования долей квот добычи водных биоресурсов в каче­стве залога для строительства судов, ко­торый не совсем устраивал Председателя Правительства Дмитрия Медведева, вы­разившего полное недоумение на сове­щании под его председательством, про­шедшем в июле 2012 года:

«Я так с трудом представляю себе бан­ки, которые будут определять стоимость квот с учетом того, что, откровенно го­воря, это не очень стойкое обеспечение, потому что в любой момент государство, по тем или иным причинам, может при­нять решение об отмене квоты. И что бу­дет банк делать? Нет, я просто говорю, что это немного странная вещь, потому что, на мой взгляд, этот способ обеспе­чения исполнения длительного обяза­тельства в любой момент может превра­титься в прах».

Ну и уж если сам Председатель Прави­тельства говорил о нестабильности «...по тем или иным причинам...» в его ве­домстве и что доля квот как банковская закладная «...в любой момент может превратиться в прах», то какие такие преференции от Правительств, а могли в то время ожидать рыбаки в перспекти­ве долгосрочного использования этих са­мых квот и гарантированного правового баланса в вопросе обновления рыбопро­мыслового флота России!

Вот именно, как раз то отсутствие ре­ального механизма гарантий, в результа­те не стабильности «...по тем или иным причинам...» и осложняло привлечение кредитов и инвестиций в отечественное морское рыболовство.

А если учесть, что в российском рыбо­ловстве ликвидным активом являлись не суда, а квоты, которые, в свою очередь, не были привязаны к судам, что позво­ляло, в случае невозможности возврата кредитов, полученных на строительство судов, просто бросить судно или вернуть его кредиторам, а на не выплаченные средств а приобрести другие суда, на ко­торых и вести в дальнейшем промысел по закрепленным за компаниями квотам.

Процедура же банкротства неплатель­щика могла длиться годами, что ему со­всем не мешало осваивать и получать до­ход от реализации ресурса по закреплен­ным за предприятием объемом квот!

Кстати сказать, в первом варианте Концепции развития рыбного хозяйства Российской Федерации на период до 2020 года, принятой 2 сентября 2003 года за № 1265-р, было абсолютно правильно указано на необходимость создания ры­ночного механизма вторичного перерас­пределения квот (долей в квотах) между пользователями. К сожалению, в базовом Законе о рыболовстве данные норматив­но-правовые акты так и не получили сво­его развития.

Хотя во многих развитых рыболовных странах квоты (доли) в различной фор­ме законодательно закреплены за суда­ми или находятся в свободном рыночном обороте. Наличие в необходимом коли­честве квот у заемщика, является глав­ным критерием выдачи кредита, а залог (ипотека) судна - только вспомогатель­ным элементом гарантий. В исследуемый период деятельности рыболовства стра­ны, св ободное обращения квот (долей) было фактически запрещено, а переход прав на квоты (доли) мог осуществляться только по результатам аукционов.

Такие ограничения не позволяли ис­пользовать квоты в качестве инструмен­тов минимизации рисков кредиторов при привлечении финансирования, а также не мотивировали пользователей квот на возврат заемных средств, на консолида­цию и повышение эффективности рыбо­ловного бизнеса.

Перспективным инструментом ми­нимизации рисков, для целей финан­сирования обновления флота, мог бы стать институт государственных гаран­тий по кредитам, получаемым с целью инвестиций в модернизацию предприя­тий и технологий. Гарантийные инстру­менты позволили бы решить проблему без дополнительной существенной на­грузки для бюджета, поскольку гаран­тии являются условными бюджетными обязательствами. Мультипликативный эффект этого механизма очень высо­кий, так как позволяет на каждый рубль гарантии привлекать как минимум 1,5­2 рубля кредитов.

Ну и, как следствие, в результате проведенного анализа, можно смело прийти к заключению, что в рассма­триваемые годы необходимо было не аккумулировать новые структуры, вроде лизинговых компаний, а реально создавать условия повышения моти­вации бизнеса в инновационном раз­витии, механизмы привлечения денег в рыбный бизнес и инструменты ми­нимизации рисков, как-то: оборот долей, государственные гарантии, укрупнение компаний, прозрачность бизнеса и т.п.

РЕАЛИЗАЦИЯ ИНВЕСТИЦИОННЫХ КВОТ, РЕЗУЛЬТАТЫ

В соответствии с обновленным феде­ральным законом от 20 декабря 2004 г. №166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов», подпи­санным президентом России еще 3 июля 2016 года, в обиходе рыбохозяйственной отрасли появилось новое законодатель­ное определение:

«Инвестиционные квоты - новая мера государственной поддержки, направлен­ная на модернизацию рыбопромыслово­го флота и развитие переработки рыбной продукции».

А еще годом ранее, в октябре 2015 года, на заседании президиума Государ­ственного Совета РФ были приняты ре­шения по государственной поддержке обновления рыбопромысловых и рыбо­перерабатывающих мощностей, увели­чению переработки рыбного сырья, локализации добавленной стоимости и ра­бочих мест на территории Российской Федерации. Порядок использования мер государственной поддержки, предостав­ления доли квоты вылова на инвестиционные цели, требования к объектам инвестиций и перечень ВБР для этих целей определены в постановлениях правительства Российской Федерации от 25.05.2017 года за № 632 и за № 633, от 27.05.2017 года за № 648 и в распоря­жении от 20.04.2017 года за № 764-р.

Как следует из материалов Коллегии Росрыболовства 2021 года, к настояще­му времени идет полномасштабная реа­лизация инвестиционных квот и уже за­ключены и представлены в Росрыболов­ство 35 судостроительных контрактов на строительство судов-краболовов на тер­ритории Российской Федерации.

Объем инвестиционных обязательств составил порядка 60 млрд рублей. Все суда должны быть введены в строй не позднее 2024 года. Заказы на 15 из 35 судов размещены в соответствии с ме­рами господдержки по предоставлению субсидии из федерального бюджета в размере 20% от стоимости строитель­ства на судостроительных предприятиях Дальневосточного федерального окру­га: 8 единиц - на ПАО «Находкинский судоремонтный завод», 5 - на АО «Вос­точная верфь», 2 - на АО «Хабаровский судостроительный завод».

Объем инвестиций в краболовы, стро­ящиеся на верфях Дальнего Востока, со­ставляет около 25 млрд рублей. Также на сегодняшний день уже заключено 79 договоров на закрепление инвестици­онных квот за объектами нового строи­тельства с общим объемом привлекае­мых инвестиций порядка 195 млрд руб., из которых 55 договоров заключены на предоставление квот под строитель­ство рыбопромысловых судов (30 - для Дальневосточного и 25 - для Северного рыбохозяйственных бассейнов) с объ­емом инвестиций 174 млрд руб. и 24 до­говора о строительстве новых рыбоперерабатываюших заводов (13 - на Дальнем Востоке и 11 - на Севере) общей стоимо­стью 21 млрд рублей.

Великолепно идут дела в сегменте крупнотоннажных судов - из 26 стро­ящихся 12 уже спущены на в оду, а на верфях Камчатки будут заложены 6 су­дов для Рыболовецкого колхоз а им. В.И. Ленина на заводе ООО «Научно­производственный центр «Торсиотест». Не отставая от корабелов, наступатель­ными темпами идет строительство ры­боперерабатывающих заводов, которое также реализуется в соответствии с ме­ханизмом инвестиционных квот и уже построено на Дальнем Востоке и готов о к запуску девять заводов.

Тем не менее, в материалах коллегии не представлена информация о наклад­ке при строительстве судов для рыбо­ловецкого колхоза им. Ленина на при­балтийском заводе «Янтарь», входящего в Объединенную судостроительную кор­порацию («ОСК»), которая обсуждалась в рамках совещания в Совете Федерации 12 марта 2020 года. На совещании ми­нистр рыбного хозяйства Камчатки Ан­дрей Здетоветский поднял вопрос о пра­вомерности требования «ПСЗ Янтарь» пересмотреть контрактную цену серии из трех траулеров в большую сторону, поскольку при контракте в 4,8 млрд руб. ПСЗ понес 1,6 млрд руб. дополнительных расходов из-за проблем с проектной до­кументацией.

Как отметили эксперты, строитель­ство этих траулеров стало проблемным еще на этапе переработки проектной документации под условия российского регистра: параллельное проектирование и строительство привело к переделкам и увеличению себестоимости. Вслед­ствие чего, АО «ПСЗ Янтарь» потратил на первый траулер на 87% больше денег, чем получил от заказчика.

Однако не исключается экспертами и то, что верфь изначально предложила слишком низкую цену, рассчитывая зна­чительную часть общих операционных расходов завода переложить на военные заказы, но это не удалось.

Возникший среди рыбопромысловых компаний вопрос, почему верфь отпра­вила РК им. Ленина письмо с требовани­ем увеличить стоимость контракта уже после подписания акта приема-передачи первых двух судов, так и не получили от­вет, а ситуация с увеличением цены боль­ше походила не на производственные издержки, а на банальный шантаж. При том, что третье судно уже находилось, на тот момент, в стадии приемки, а на вер­фи строился еще один, заказанный ком­панией, траулер. Соответственно, с уче­том возникшей ситуации на АО «ПСЗ Ян­тарь», актуальными остаются, на данный момент, 2 вопроса:

1. Каким образом АО «ПСЗ Янтарь» предполагает урегулировать удорожание 3-х судов, построенных для колхоза им. Ленина на треть, на 1,6 млрд руб., при на­чальной цене 4,8 млрд рублей?

2. Поскольку одной из основных при­чин этого является несоответствие тех­нологии проектирования судов в Рос­сии и Норвегии, то каким образом АО «ПСЗ Янтарь» собирается устранить это в будущем?

А, по данным Минпромторга, из 43 су­дов стоимостью 166,5 млрд руб., которые компании обязаны построить по итогам аукционов по розыгрышу квот на вылов, официально перенесена сдача семи еди­ниц на срок от 8 до 21 месяца.

Если слегка отойти от материалов Кол­легии Росрыболовства 2021 года, то нель­зя не обратить внимание, что, по мере ре­ализации данной меры государственной поддержки в виде инвестиционных квот, наиболее активно она была использова­на заявителями в сегментах промысла высокорентабельных экспортно-ориен­тированных объектов, таких как крабы и минтай, а также - при строительстве менее капиталоемких и быстровозводимых береговых рыбоперерабатывающих предприятий.

Стоит обратить внимание и на то, что даже в крупнейшем сегменте даль­невосточного рыболовства - промысле минтая и сельди, реально мерами госу­дарственной поддержки смогло воспользоваться небольшое число крупных ор­ганизаций, что негативно сказалось на авторитете и доступности внедряемых инвестиционных квот, особенно для мел­ких прибрежных рыболовецких колхозов и артелей.

Тем не менее, стоит сказать и еще об одном негативном факторе развития инвестиционных квот, проявившемся в том, что меры государственной под­держки инвестиций, при отсутствии ограничений на новые промысловые мощности, привели к их излишкам и трансформировались в механизм пе­рераспределения дефицитных сырьевых ресурсов и поддержки ограниченного числа организаций.

То есть, уже существующих, без влива­ния в них новостроя, рыбодобывающих мощностей оказалось намного больше, чем самих ресурсов, что и послужило причиной перераспределения вышеука­занных дефицитных сырьевых ресурсов с предполагаемой их передислокацией в руках «избранных» игроков отрасли.

А, следовательно, есть все основания предположить, что внедренное в тело рыбохозяйственной отрасли «модное» законодательное определение как «ин­вестиционные квоты», направленное на модернизацию рыбопромыслового флота, послужило дымовой завесой для банального перераспределения объема водных биологических ресурсов в руках, сформировавшейся к настоящему време­ни, элиты отрасли.

Может быть поэтому, при формиро­вании требований к инвестиционным проектам, в 2018 году Росрыболовство приоритетным направлением выбрало наделение инвестиционной квотой круп­нотоннажные суда?

И, как следствие, более 40 градо- и по­селкообразующих предприятий, рыболо­вецких колхозов должны отнять у себя 20% закрепленных за ними ресурсов под инвестиционные проекты, а в случае за­крепления лоббируемого сейчас предло­жения «о донаделении» до 50%, они по­теряют половину своего ресурса!

А это значит, что от Мурманска и до Камчатки эти населенные пункты будут лишены существенной части бюджет­ных отчислений и средств для инфра­структуры с населением около 150 ты­сяч человек.

Вот и получается, что основная часть рыбохозяйственных организаций, осо­бенно рыболовецких колхозов, распо­ложенных в небольших прибрежных городах и поселках, обеспечивающих занятость населения, оказалась вне ин­вестиционного процесса. А в сегментах промысла менее рентабельных объектов, ориентированных прибрежным промыс­лом преимущественно на внутреннее по­требление или на ресурсы, которые ры­боловством не осваиваются, меры госу­дарственной инвестиционной поддерж­ки не привели к требуемым результатам.

В связи с вышесказанным, хотелось бы обратить внимание правительства на то, что существенной поддержкой для финансового развития прибрежных рыболовецких колхозов и артелей было бы целенаправленное стимулирование строительства рыбопромысловых судов, предназначенных для промысла объек­тов, в отношении которых не устанавли­вается общий допустимый объем выло­ва, с рекомендуемой величиной его изъ­ятия, включая сардину иваси, до 1,1 млн тонн, что пока с трудом осваивается на четверть.

А с учетом, возникшего в отрасли, не­гативного фактора перераспределения дефицитных сырьевых ресурсов и под­держки ограниченного числа организа­ций, с предполагаемой их передислока­цией в руках избранных игроков, было бы целесообразно оказать государственную инвестиционную поддержку прибреж­ным рыболовецким колхозам и артелям по возврату им, изымаемой у них, части ликвидного объема водного биологиче­ского ресурса с последующим направле­нием полученного дохода от их реализа­ции в сегмент освоения неодуемых видов рыб и строительства судов кошелькового лова, с целью возрождения этого вида промысла в прибрежных водах России.

В заключение, с учетом выше про­веденного анализа исторического раз­вития института инвестиционных квот в отечественном рыболовстве, необходимо отметить, что их реали­зация проходила и проходит при непол­ной готовности отечественных вер­фей построить высокотехнологичные и современные рыбодобывающие суда, при отсутствии должных объемов финансовых средств и, самое главное, остро ощутимого, особенно на сегод­няшний день, дефицита водных биоло­гических ресурсов для обеспечения но­вой меры государственной поддержки, направленной на модернизацию рыбо­промыслового флота и развитие пере­работки рыбной продукции.

Плюс к этому, по консолидирован­ному мнению отраслевого экспертно­го сообщества, запуск в производство перераспределения объемов квот под проект инвестиционных квот, приве­дет к следующим трагическим послед­ствиям:

-   к полному лишению средств суще­ствования населения прибрежных посел­ков и разв алу социальной инфраструкту­ры, в связи с потерей исторической доли квот и отсутствием финансовой возмож­ности выхода на промысел других и ме­нее ценных пород рыб;

-   укрупнение бизнеса за счет разорения и ликвидации мелкого-среднего звена рыбопромышленного сообщества приве­дет к потере рабочих мест и средств для существования миллионов семей;

-   формирование ограниченного чис­ла крупных рыбодобывающих компаний приведет к обратному эффекту, а именно - произойдет не насыщение внутреннего рынка рыбной продукцией, а еще боль­ший отток ее на экспорт, в связи с фи­нансов ой недоступностью для населения страны возможности покупать продук­цию «высокого передела» по ценам миро­вых стандартов;

-   произойдет еще большее насыщение рыбного рынка России более дешёвым импортным аквакультурным ресурсом, значительно уступающим по своим ме­дицинским показателям отечественной дикой рыбе, что не замедлит сказаться на здоровье нации, что само по себе уже является недопустимым, если не пре­ступным, особенно в период бушующей мировой пандемии.

ДЛЯ СПРАВКИ:

Годовые показатели по виду деятель­ности рыболовство, рыбоводство

Положительным фактором влияния на исторические показатели отрасли по­служило увеличение объемов вылова, на­ращивание производства и экспорта рыбо­продукции, закрепление за организациями долей квот вылова, снижение налоговой нагрузки, высокий спрос на рыбу, при бла­гоприятном для экспорта курсе рубля, что незамедлительно сказалось на росте при­были и улучшении финансового состояния организаций рыболовства и рыбоводства.

Если в начале 2000-х годов рыбохозяй­ственная деятельность была низкорента­бельной, то, начиная с середины 2010-х годов, в силу указанных ранее причин, стала высокорентабельной и в настоящее время в 5,5 раз превышает среднее значе­ние по экономике.

Налоговая нагрузка на рыболовство, рыбоводство, исчисленная по методи­ке ФНС (без учета страховых сборов), с середины 2000-х годов снизилась в 1,5 раза и, несмотря на рост, с 2015 года по- прежнему остается немного ниже сред­него значения по экономике.